Собачий род

Бракин хотел было идти по хорошо освещённой Ижевской, но раздумал, и пошёл в темноту, — в переулок.

В переулке, в самом дальнем его конце, светились огни железнодорожного переезда, да ещё скудный свет проникал кое-где сквозь занавески горевших окон.

Бракина интересовало только одно окно. Окно, за которым прятался старик в очках и его странный полумёртвый жилец. Бракин не сомневался, что вчера ночью именно этот жилец-инопланетянин ударил водителя автобуса по голове монтажкой, а также, кажется, натворил много других хороших, мягко говоря, дел. Надо было спросить утром у Ежихи, — да кто ж знал?

Свет в окне Коростылёва не горел. Бракин осмотрелся. В переулке не было ни единой души, люди сидели по домам, напуганные последними сообщениями. Не лаяли собаки, не скребли фанерные лопаты во дворах, не хлопали двери сортиров. Только где-то далеко-далеко хрипло, с равными промежутками, каркала ворона.

Тишина и мгла, медленно поднимавшаяся от земли вверх, постепенно проглатывала весь переулок, весь квартал, — дома, заборы, столбы, крыши, деревья…

Бракин вздохнул. Видно, Рыжей придется его ещё немного подождать.

"А как же комендантский час?" — тут же вспомнил он. И махнул рукой: ладно, что будет — то и будет.

Возле ворот соседнего с коростылёвским дома горой были навалены берёзовые чурки, припорошённые снегом. Бракин обошёл горку вокруг, присел, съёжился. Упёрся ногами в чурки, спиной — в дощатый забор.

Из-за чурок его с переулка было не видно. Но и ворота дома Коростылёва тоже было видно плохо. Бракин переставил несколько чурок, сделав что-то типа бойницы. Теперь он мог спокойно наблюдать в эту бойницу за коростылёвскими воротами, оставаясь незамеченным.

За его спиной, из-за забора, донеслось вдруг робкое тявканье.

— Т-с-с! — шепнул Бракин, и собака деликатно примолкла.

Дом Коростылёва был справа. Автобусная площадка — слева, через два дома. На площадке переговаривались. Видно, это были те патрульные, которых Бракин видел в магазине.

Время тянулось медленно, нудно. Было холодно. Бракин поднял воротник пальто, завязал шапку "ушами" назад, натянул потуже на голову. Руки сунул в карманы.

И постепенно задремал.

Его разбудил шум отъезжавшего автомобиля. Шум доносился со стороны остановки. Бракин с трудом приподнялся на бесчувственных ногах, помогая себе руками. Глянул влево, и успел заметить промелькнувшую "ГАЗель".

"Наверное, патруль уехал", — решил Бракин.

Автомобиль свернул на Ижевскую и покатил в сторону переезда.

"То ли объезд квартала будут делать, то ли ещё куда…", — подумал Бракин.

Как назло, он забыл дома часы. С ним это часто случалось из-за рассеянности. Он постоянно забывал где ни попадя не только часы, но и шапки, зонты, пакеты. Один раз даже оставил в трамвае "дипломат". Хорошо, что кондуктор его прибрала: пришлось на другой день тащиться в трамвайный парк и искать свой "дипломат" в груде забытых пассажирами вещей. Да потом ещё описывать, что лежит внутри "дипломата". Он тогда ещё сильно удивился, узнав, что есть люди, которые куда рассеянней его. Например, пассажиры трамваев ухитрялись забывать самые разнообразные покупки; в трамвайном "бюро находок" побывали и телевизоры, и музыкальные центры, и даже однажды — детская коляска. Хорошо, что хоть без младенца…

И всё-таки, сколько же сейчас времени? Бракин взглянул на прояснившееся небо, на котором сияли крупные яркие звёзды. И пожалел, что совсем не знает астрономии и законы небесной эклиптики: в школе таким пустякам почему-то не учили.

Во всяком случае, решил он, уже далеко заполночь.

Теперь в городе царила полная, абсолютная тишина. И лишь издалека, на пределе слышимости, доносился стрекот: наверное, вертолёт барражировал над центром города, патрулируя с воздуха "губернаторский квартал" и окрестности местного "Белого дома".

Под этот далекий стрекот Бракин снова задремал, и снова его разбудила машина, и снова со стороны остановки.

"Ну и ночка!" — подумал Бракин вяло. Все следят за всеми. Прямо по Салтыкову-Щедрину из "Истории одного города": за каждым глуповцем следит шпион, а за каждым шпионом — другой шпион…

Бракин опять задремал, и уже в полусне подумал, что всё: пятнадцать минут ждем — и уходим. Как на занятиях в университете: если лекция уже началась, а лектора всё нет, опаздывает почему-то, то железное правило вольнолюбивого студенчества звучало именно так: 15 минут ждём, а потом уходим.

Бракин даже не заметил, как бесшумно открылись ворота со двора Коростылёва. Опомнился, лишь когда услышал лёгкий скрип снега под чьими-то ногами.

Чёрный человек маячил в сгустившейся мгле. Он шёл ровно, прямой, словно палка, в сторону железнодорожного переезда.

Бракин приник к своей бойнице.

Сзади что-то зашумело. Бракин быстро обернулся и увидел, что автобусная площадка внезапно погрузилась во тьму; оставался только слабый свет из закрытых жалюзи окон круглосуточного магазина.

Бракин снова развернулся. Высокая фигура уже была почти не видна.

С заколотившимся сердцем Бракин выполз на четвереньках из укрытия. И побежал по-собачьи, на четвереньках, держась как можно ближе к заборам.

Краем уха услышал: сзади, на оптовом складе, разъярённо разлаялись сторожевые собаки, что-то стукнуло. И снова стало тихо.

Приостановившись, чтобы отдышаться, Бракин снова ринулся вперёд. Он не видел, что позади него, совершая гигантские прыжки, едва касаясь земли, бесшумно летит громадная белая волчица. В тумане её силуэт казался неправдоподобно огромным; казалось, это летит сказочное чудовище: бескрылое, медлительное, но опасное, как воплощённый кошмар. Она не догоняла и не отставала. Просто бесшумно взлетала и опускалась почти за самой спиной Бракина.

Вот и Корейский переулок. Тёмный человек миновал перекрёсток и зашагал дальше.

* * *

Бригадир маршрутников Витька сбежал по лестнице вниз из сторожевой будки, выгнал машину из бокса, быстро скомандовал:

— Все по местам! Каждый берёт ствол. "Сайгу" — Саньке.

— А где он? — спросил кто-то.

— Кто? Санька?

— Да нет! Этот Бешеный.

— Он к переезду пошел, — ответил Витька. — Мы обгоним его по Ижевской и выедем навстречу, с того конца переулка.

Мужики быстро втиснулись в машину, разобрали оружие. Санька, сидевший впереди, аккуратно поставил карабин между ног, дулом вниз.

— Да осторожнее! С предохранителей не снимайте, а то кто вас знает, шоферюг… — сказал Витька и на малых оборотах выкатился за ворота склада.

* * *

Ка остановился у высокого крепкого дома с металлическим забором выше человеческого роста. В одном из окон горел свет. И возле этого окна стояли два молодых парня, переговаривались, переминались с ноги на ногу.

Ка замер, наблюдая.

Парни сунули в открывшуюся форточку деньги, получили маленький полиэтиленовый пакетик, перевязанный ниткой, и зашагали к переезду.

* * *

"Уазик" резко затормозил, не доезжая до переулка. Позади остались трасса и хорошо освещённый переезд, а вокруг и дальше, вытянувшись вдоль железнодорожного полотна было скопище разнокалиберных металлических гаражей.

— Вот он! — сдавленно крикнул Санька.

Из переулка, горбясь, вышли два подростка. Увидели "уазик", повернулись, и бегом кинулись к гаражам.

— Да нет, — сказал Витька. — Это ж наркоманы. К местным цыганам за дурью приходили…

Он заглушил двигатель, открыл дверцу.

— Я — вперёд, на разведку. Если надо будет — позову.

* * *

Витька выглянул из-за забора. По переулку стелилась синеватая мгла, и во мгле неподалеку он разглядел смутный силуэт тёмного человека, стоявшего возле высоких железных ворот под массивной кирпичной аркой.