Доза

Ренат сразу же достал трубку с гашишем и затянулся дымом. Все снова что-то делали, только стало тише, разговоры не были бурными. Дёма сидел на подоконнике и смотрел куда-то, может даже на Лию, которую обнимали Кай и Шалу. Я вышел к ним, Лия попросила у меня сигарету. Она подкурила её так, как будто сейчас всё это происходило не с ней, как будто внутри неё кто-то уже давно умер, просто неожиданно это состояние вернулось именно в эту минуту. Лия смотрела вглубь себя и знала, что делать – нужно искать силы идти дальше.

Она всё делала спокойно. Только одно, что я заметил – левая рука её крепко-крепко сжимала предплечье Кая, просто стискивала его. Я видел, что Лии больно, но так до сих пор и не понял, почему.

Потом все куда-то разошлись, по комнатам, по углам, кто куда. Я сидел перед экраном и смотрел новости, разбился какой-то самолёт. Лия подошла к подоконнику, на котором уже дремал Дёма. Я не прислушивался, просто звук в телевизоре был выключен. Она произнесла:

– Спасибо тебе, мне понравилось.

Помню, как читал книгу о замечательной группе Секс Пистолз. Книга-дневник. Читал её под партой на уроках, на переменах, дома, оторваться просто не мог. А потом думал, как классно было бы родиться в то время, тусоваться с этими панками, разгильдяйничать. Быть в тех замечательных годах, когда вся культура только начиналась. Культура, та, которую мы продолжаем с 60–х. Только я всегда считал, что мы продолжатели – посмешища, что такими же клёвыми, как «диссиденты» тех лет, мы не будем.

И вдруг в один момент я осознаю – мы сейчас, в наше время, ведь тоже очень особенные, просто названия ещё никто не предложил. И я стал перебирать разные слова, которые, вероятно, могли дать точную характеристику нам всем. Так вот – мы – поколение отчуждённых. Через какое-то время у нас также будут и продолжатели, и противники, и что-то новое ещё появится. Мы к тому моменту разберёмся со своими проблемами, а кто-то останется отчуждённым навсегда. Хотя вечного ничего и не бывает, или?.. Даже когда у кого-то будет семья, кто-то будет продолжать курить дурь, реже – что потяжелее, все будут радоваться общению, смеяться, петь, влюбляться и т.п. Списки могут быть самыми разными. Но объединяет их именно отчуждение. Специфика времени, места, власти, века и нас самих.

Поколение кока-кольщиков, так можно нас прозвать, и так уже кто-то был прозван. Мы – помойные котята, мы поджали хвосты. Вот, кто мы на самом деле, каждый со своей судьбой, мыслями, мечтами, привычками. Отчуждённые, не ищем выход…

Мне хочется вернуться в то время, когда я не знал, что такое наркотики. Сейчас всё было бы по-другому. Ведь если наркотик попадает в твой организм хоть один раз, твоё сознание и мировосприятие меняется навсегда, даже если ты больше не употребляешь. Ты никогда не станешь таким, каким был. А так хочется, так хочется не знать этого дерьма, жить с широко закрытыми глазами, верить, что всё в мире хорошо. Не было бы проблем, не было бы стремлений к этой проклятой дозе, которая в итоге также перестаёт тебя спасать. Ты получаешь от наркотиков спасение один раз, и отдаёшься им потом навсегда, ты больше не существуешь, ты живёшь для одного этого момента. И он проходит. Есть только пустота. Как не употреблять наркотики? – Я не помню себя в тот момент жизни, когда я ещё мог ответить на этот вопрос. Страшно ли мне? – Вряд ли. Это моя жизнь, и мне не страшно.

Я всегда хотел, чтобы мне в мозг вшили чип, в котором запрограммирована вся моя любимая музыка. И выдали сенсорное меню чипа, или пусть оно будет повсюду, тогда я в любой момент смогу включить мелодию. Не в ушах. В голове, в сердце, в пальцах. Вот это состояние звучащей музыки. Без придуманных приспособлений. Когда яд пропитывает меня, музыка начинает звучать. И я не понимаю, как не употреблять наркотики.

Возьмем Глорию. Пьёт только дорогой алкоголь. Не курит. Она привозит дурь нам, дорогую дурь, отличного качества, но сама к ней не притрагивается. Она сидит и смотрит на нас. А мы патологично ржём, обнимаемся, ходим туда-сюда. Она продолжает сидеть и смотрит на нас, тихо наблюдает, похожая на цветок. Счастье не длится долго, это стоит запомнить. Хотя даже сейчас она, порою, отлично держится, выпивая. Да и с нами бывает не так часто, трудно сказать о привычках. Может, оно всё и по-другому, но мне кажется именно так. Никто не может устоять. Это доза. Ты начинаешь видеть, что мир не имеет формы, понимая, что большей части и вовсе не существует. Любая вещь становится двусторонней, хоть ты по-прежнему один, посреди ночи, без зданий, без машин, без всего. Ты в пустоте, похожей на что-то чёрное; она безгранична, как множество вселенных, в ней душно. И ты стоишь один, ты понимаешь – это истинный мир, где никого нет рядом. Что в этом есть? Ценность не только в том, что нет зданий, машин, людей, и даже не в том, что свободно. Просто это ваша душа. И никому не устоять. И Глория не устояла.

Я нацепил измятую кожаную куртку, лето, кажется, проваливалось куда-то. Не люблю кожу, но мерзко моросящий дождь меня сегодня пугал, даже не пугал, я его опасался. Мы договорились встретиться с Лией в метро, она собиралась мне что-то отдать, как сказала сама, что-то весьма важное, хотя у неё, по сути, всё таковое, она переживает каждый раз по любому поводу, отличная актриса-интроверт с экспрессивным потоком всякого дерьма. Она заморочит себе голову, а когда начнёт взрываться, примется морочить её вам. Вы возненавидите её в тот же момент. Только потому, что окажется права. Её особенность в том, что она и вправду знает, как всё сложится, как всё будет, она с удовольствием расскажет вам, что вы на самом деле чувствуете, но не желаете признавать. Общение с ней – это как попасть в другой мир, на другую планету, а если провести с ней наедине больше суток, можно просто сойти с ума. Поэтому я не сижу дома, а иду в поздний час в метро, чтобы встретить её и узнать, что же там у неё такое важное.

Влюблён ли я? Вовсе нет. Хотя… Я, конечно, соврал. Но сейчас мы заберёмся в мой угол, я угощу её заранее заготовленной гидропоникой, и она обязательно скажет мне, что я в неё влюблён. И она будет права. И даже если я начну доказывать ей обратное, убеждая эту демоническую дамочку, что всё не так, она всё равно будет знать, что я грёбаный трус и трепло. Мда. Сейчас в этой холодине, когда я иду, а под ногами не разгрести листьев, небо давит и, ветер, хотя я представляю, как сейчас Лия согреет собой всё моё помещение, я смогу рассмотреть её глаза, прижаться к её волосам, слушать, как она, не переставая, говорит о Кае.

Если в поздний час, когда вот-вот «закончится» метро, вы договорились с кем-то, кто непременно опоздает, встретиться в центре зала, и у вас есть, скажем, полчаса свободного ничегонеделания, обязательно запаситесь конфетами. Честно, я не раз сам видел кучу валяющихся обёрток от конфет в залах метро. Сладости должны быть любимыми, так вы извлечёте максимум позитива из получасового ожидания.

Горько ждать её в пустом подземелье, где подрёвывают безумные поезда. Сладко жевать конфеты. Любимые шоколадки: ЕЁ и мои. Так есть ли прелесть в ожидании? Конечно. Она в конфетах.

Лия. Мы познакомились с ней на тусовке, её расширенные зрачки выглядели прекрасно, она мило улыбалась, кокетничала со всеми, а движения тела делали её похожей на змею. Лия не настоящее имя, на самом деле – она Алиса, но так называют её немногие. Алиса – настоящий монстр, она обманывает, предаёт, трахается со всеми, кто ей приглянулся, она постоянно что-то говорит, как фонтан, половина брызг которого – враньё. Я – её лучший друг, и для меня это большая честь. Она не может быть одна, но место рядом с ней всегда вакантно. Она красива, как белая ночь, умна, как сова, Алиса – это воплощение жизни и энергии. Она безумная, как осень и закрытая, как дверь. Ей не нужен парень, друг, муж, ей нужен личный наркодилер, который не будет ей мешать сходить с ума, и я стал для неё таким. Она меня любит, а я люблю её. Алиса – страшный человек, людям вокруг неё всегда больно. Она приносит только разочарование и рушит всё, это безумная бирюзовая волна. Она, как бездна, с ней не совладать. Один знакомый сказал ей как-то наедине: «Когда Кай рассказывал о тебе, я не верил, что то, о чём он говорит, бывает, а сейчас я сам это вижу и чувствую, ты невероятная». Господи, Алиса – самое доброе дерьмо в этом мире! Она разорвёт вам душу, разобьёт сердце, после неё вы никогда уже не станете такими, каким были, не вернётесь в прежнее состояние, даже если потратите на это жизнь. Каждый её прожитый день – путь от маленькой жизни до маленькой смерти, всё неповторимо. И после всего, что она натворит, Алиса тихо опустится в моё кресло, заплачет и будет жалеть и вас, и себя, мучить вас и себя. Но только она может без страха и поворотов назад показать, что такое жить.