В любви, как на войне
В любви, как на войне читать книгу онлайн
Ранее книга "В любви, как на войне" выходила под названием "Дрянная девчонка. Приключения продолжаются"
Дрянная девчонка остается верна себе. Авантюристка, роковая баба, нежнейшая возлюбленная, идеалистка, стерва, рабыня Эроса, неисправимая грешница, хранительница любви… Она вырвалась из смирительной рубашки семейной жизни.
Биение крови – мотив ее приключений, соленый ветер свободы – ее стихия, любовь – ее цель. В Белграде она гуляет под бомбами, в Чечне гордится своим туалетом, в Гонконге охмуряет заезжих миллионеров, в Москве дает выдвинуть себя в депутаты, а в Урюпинске радуется от мысли, что она такая же баба, как все. Ее сердце – переполненная гостиница. Но, по ее же собственному признанию, если не уметь забывать, в ней не останется места для новых постояльцев.
В целом текст плохо вычитан и есть грамматические и пунктуационные ошибки
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Просто в ту ночь я дала себе обещание, что этого не будет. Вот и все. Увы, как часто я нарушаю обещания, данные себе самой.
Это случилось в мой последний вечер в Белграде. Мне устроили прелестные проводы в небольшом ресторанчике, где собралась вся наша компания.
Это был и в самом деле МОЙ вечер, и я выглядела как королева – в белом обтягивающем платье с серыми цветами. А как еще может выглядеть женщина, если рядом с ней десять мужчин, да еще каких?! Я кокетничала и, как наступающая армия, вела огонь направо и налево.
Все складывалось на редкость удачно. Журналист Саша Минаков умудрился достать цветы, которые просто выпросил у прохожей парочки. Он опаздывал на тусовку и нигде не мог купить букет, как вдруг увидел девушку с веткой сирени в руках.
Путаясь в словах, он объяснил ситуацию: "Мы провожаем сегодня русскую журналистку в Москву, и такая незадача – нигде нет цветов". Короче, сирень ему отдали.
Вечер был сногсшибательным. Я так люблю наши пьянки, приправленные тонким и злым остроумием. Мне легко дышится в атмосфере сухого и мужественного цинизма. В своих новых товарищах я нашла пикантное сочетание легкомыслия, ума и крепкого юмора. Повидали они всякое, но горьких слов не было, потому что их не победили.
К ним я испытывала прямодушную, бодрую привязанность, ту доверчивую привязанность ума и сердца, которую редко испытывает женщина к мужчинам.
Мишка сидел рядом со мной и блистал актерскими талантами. Из него сыпались истории одна за. Другой, замечательные выразительным грубоватым юмором. И – бог знает, смешно ли все это было? – но мы хохотали до колик. Каждая история казалась отдельным комическим номером.
Напротив меня сидели три фотографа – Ублюдки, как они сами себя называли. Олег, Витя и Юра. К Юре я испытывала самое низменное вожделение. Никого в жизни я так не хотела, как этого обжигающе холодного, совершенно чужого мужчину с жестким, как подошва, шершавым характером. Опасный, обольстительный противник. Я, не отрываясь, смотрела на его руки, которые будили во мне такую похоть, что в горле пересыхало. Я пила красное вино стакан за стаканом, но ни черта не помогало. Тогда я скинула туфли, вытянула под столом ноги (слава богу, что длинные) и положила их Юре на колени.
Если он удивился, то и виду не подал.
Это была чудесная игра. Я смеялась чужим шуткам, отпускала свои собственные, подавала уместные реплики, флиртовала со всеми и с каждым и при этом пальцами ног трогала под столом мужскую ширинку, и Юра гладил мои ступни, а с левой стороны Мишка тискал мое колено, а сосед справа целовал меня в плечо и клал руку на мою ногу. Ужас! Среди всего этого пьяного безобразия и гула мужских голосов я вдруг услышала язвительный вопрос Юры:
– Даша, ты уже решила, с кем спишь сегодня?
Клянусь, у меня загорелись мочки ушей! От смущения я убрала ноги с его колен.
Хвала Мадонне, в этом дыме и гаме никто не обратил внимания на этот вопрос. Я посмотрела на Юру и подумала, что схватила орешек не по зубам, – мне его не расколоть. Мы с ним воюющие стороны. И все же ужасно,.ужасно хочется…
Я вытянула ноги и снова положила ему на колени. Пальцами я искала то, до чего мне больше всего хотелось добраться. Внезапно он сжал колени. "Почему?" – спросила я его через стол беззвучно, одними губами. Он мотнул головой в сторону, указывая на своего соседа справа, фотографа Витю. Тот сидел с идиотски-блаженным выражением лица. И тут я с ужасом поняла, что спьяну промахнулась, – одну ногу я положила на колени Вите, а другую – Юре. Какой конфуз! Я немедленно исправилась и теперь, если так можно выразиться, ласкалась, ластилась, терлась об него ножками. "Ошибка!" – объяснила я Юре через стол губами, хотя теперь уже можно было орать во все горло, все равно никто не услышит. Веселье достигло апогея. Люди горланили, пели песни, объяснялись друг другу в дружбе и любви, читали стихи. Всех потряс Мишка, который вдруг стал читать "Черного человека" Есенина. В наступившей тишине все дышали одним дыханием, слушая мрачные, чеканные строки.
На улицу мы высыпали после полуночи. И сразу обнаружилось странное покачивание домов, пляска уличных фонарей и неровности на тротуаре, к которым надо было приноровить шаг. Одним словом, мы напились как подростки, и наши речи отдавали бутылкой. Зачем-то забрались в пустой троллейбус и повисли на поручнях, как обезьяны. Потом, хохоча, выбрались оттуда, и Мишка посадил меня к себе на плечи.
Я вцепилась в его загривок и орала как резаная. "Чего ты орешь?" – спокойно спрашивал он. "Страшно", – скулила я в ответ.
Он понес меня по улице, а я примерилась и вцепилась в первый же фонарный столб.
И еще заявила всем, что пусть делают все что угодно, но если меня не вернут на землю, я буду висеть на этом столбе до второго пришествия. "Отпусти фонарь!" – орал Мишка. "Сначала спусти меня на землю", – потребовала я. Мы пререкались еще минут пять, пока Мишка тщетно пытался оторвать меня от столба, а я Давила ему ногами на шею. Наконец он сжалился и спустил меня вниз. "Так-то лучше", – заметила я.
В гостиницу "Москва", где жили русские журналисты, мы ввалились всей толпой, возбужденные и шумные. План был такой – продолжить всеобщую пьянку в роскошном двухэтажном номере "люкс", где жил Фантомас. Пустили, разумеется, всю свору, кроме меня..
– Послушайте, вы меня отлично знаете, – сказала я портье. – Я жила у вас неделю и только вчера выехала из номера.
– Конечно, я вас знаю, – невозмутимо ответил он, – но пустить не могу.
– Но почему? Я готова оставить свой паспорт!
– Это не поможет. Время сейчас военное, и после двенадцати вы не можете подняться в номер к мужчине.
После этих слов я почувствовала себя проституткой, которая в доброе старое советское время пытается прорваться мимо швейцара в номер к клиенту. Что за унижение!
Громче всех возмущался Петя-Фантомас. "Да пошли они в задницу! – кричал он. – Плюнь ты на них. Пойдем ко мне в номер, я имею право приводить к себе кого угодно". Он потащил меня к лифту, и портье крикнул нам вдогонку:
– Я сейчас немедленно вызову полицию, и вас депортируют из страны!
– А-а, какая разница! – я махнула рукой. – Я все равно завтра уезжаю. Депортация – не худший способ отъезда.
Мы гурьбой поднялись в номер к Фантомасу, оставив Мишку внизу для дипломатических переговоров с портье. Фантомас разлил всем коньяк, и я выпила свою порцию, как лошадь, большими глотками. На душе сразу потеплело. Я посмотрела на Юру, который сидел на диване с рюмкой в руке, гибкий, настороженный, похожий на черную кошку. Господи, как же я его хочу! Ну, сделай же что-нибудь, господи! Не так уж много я прошу.
Тут в комнату ворвался Мишка с прямо-таки трагическим выражением лица. "Тебе надо немедленно уходить, – заявил он мне с порога. – Сейчас сюда приедет полиция, и у тебя будут большие неприятности. Ты и Фантомасу создашь проблемы, а ему еще тут работать целый месяц. Давай, собирайся. Я провожу тебя до дому". Он дал мне минуту, чтобы выпить еще одну рюмку коньяка, и буквально утащил из комнаты, ошеломленную, пьяную, не способную сопротивляться.
Мы вышли из отеля и направились к гостевому дому русского посольства, где я остановилась. Там всего несколько однокомнатных квартир со всеми удобствами, где могут бесплатно жить граждане России, приехавшие в Белград на короткий срок. Всю дорогу мы почти не разговаривали. О чем говорить? И так все ясно. Сколько раз я проходила через мужские руки, деля со случайными партнерами короткую любовь.
Одним меньше, одним больше. Какая разница?
В квартирке, где я жила, Мишка, сославшись на отсутствие воды в его гостинице, сразу же ушел в Душ. Я наблюдала за его движениями беспримерной простоты, такими обыденными и привычными, и. Думала: "Бред какой-то! Мне не высечь ни искры огня из моего сердца. Но это как раз тот случай, когда легче дать, чем объяснить, почему не даешь".
В ту ночь мы не поняли друг друга, совершенно не поняли. Он вышел из душа, завернутый в полотенце, и я смутилась перед его уверенностью в правоте своего желания. Позже, когда я лежала под ним, безучастная и холодная, как покойница, я вдруг увидела этот акт во всей его плотской конкретности и подумала, что все это как-то не по-людски. Мужчина горбится как верблюд в любовных объятиях, а женщина падает навзничь и лежит, как пластмассовая кукла с нелепо раздвинутыми ногами. Б-р-р! Мерзость!