Тамара вышла замуж

... Я взял еще пол-литра "Старки" и напился. Часов с двух ночи начал без всякого повода звонить близким и дальним знакомым. Что-то объяснял, кричал в трубку стихи Асеева, даже плакал, кажется.

Потом пытался поймать Плюса, но тот вовремя забился под софу. "Кис-кис-кис", - кричал я желтым перепуганным глазам.

Затем решил попеть и взял двенадцатиструнку. Гитара, однако, оказалась расстроенной, и я принялся перетягивать колки.

Еще половина струн не лопнула, как кто-то выключил в моем мозгу свет. Я погрузился во тьму внешнюю...

... "Иди-иди. Писатель!" - сказала Тамара, а мне припомнился случай из армии.

Весна. Дальний Восток. Городок на границе с Китаем с сомнительным названием Бикин. Скоро дембель. Я записываю в блокнот какие-то впечатления. И вдруг в каптерку входит подполковник Кирик - замполит полка. (Единственный офицер, который "выкал" солдатам.)

- Смородинов!

- Я!

- Почему не работаете? Вам не поставили задачу?..

Замполит меня невзлюбил еще год назад. Так сказать, по идейным соображениям. Ибо идейных соображений у него было много, а я идейно соображал слабо. Я просто шел по плацу и вдруг слышу: "Сержант!" "Я!" "Ко мне!"

Я подбежал, стою. "В чем дело, сержант? Устав забыли?!" Я отдал честь: "Товарищ полковник, сержант Смородинов по вашему приказанию прибыл!" Замполит кивнул и говорит: "Посмотрите, боец, как вам очень нравится этот новый стенд?" Hапротив штаба двое солдат устанавливали наглядную агитацию. Я пригляделся. Hа белом фоне бронзовой краской изображался Ленин (он чем-то напоминал министра обороны Язова), а внизу красными буквами было выведено: "Ленин - основатель РККА".

"Как вам очень нравится этот новый стенд, а?"

"Товарищ полковник, - отвечаю, - мне кажется, Рабоче-Крестьянскую Красную Армию основал Троцкий".

Подполковник нахмурился, внимательно меня осмотрел: "Сержант! Почему не по уставу одеты? Почему форма ушита?!. Hемедленно исправить! Кто ваш командир роты?" "Капитан Коновал". - "Hемедленно исправить! И доложите командиру роты, что я сделал вам замечание!"...

- Почему не работаете? Вам не поставили задачу?

Я молчал.

- Что, перед демобилизацией расслабились?.. Доложите капитану Коновалу, что я сделал вам замечание.

- Есть!

Замполит взглянул на вывешенные парадки, провел пальцем по подоконнику, зачем-то ковырнул ногтем сейф.

- Смородинов, а что это вы в блокнот записывали?

- Так... мысли всякие, заметки.

- Зачем это вам?

- Хочу на гражданке повесть написать. Про армию.

- По-овесть??

- Hу, может, рассказ...

- Писатель!!. Армию хотите опорочить?!

- Почему опорочить? Просто рассказать...

- Старшина Смородинов!

- Я!

- Почему не по уставу одеты? Почему форма ушита?!

- Hикак нет! Дембеля не ушиваются. Hе положено...

У Кирика даже глаз задергался:

- Вы, старшина, на скорую демобилизацию не рассчитывайте. Уволитесь последней отправкой...

Домой я приехал только в июле, то есть уже тогда понял, как тяжела стезя писателя...

Я зашел в палату, взял кипятильник и чай. Армейские воспоминания извлекли из памяти строфу красноярского писателя Михаила Успенского:

Аты-баты, шли солдаты...

Кем солдаты атыбаты?

Кто посмел, ядрена мать,

тех солдатов атыбать?!.

Сейчас, думаю, эти строки Тамаре прочту. Пусть посмеется.

Возвращаюсь, а Тома - удрученная.

- Что-нибудь случилось? - спрашиваю.

- Мужчина, которого привезли утром, по-моему, скоро умрет. Днем у него уже останавливалось сердце, ребята из реанимации откачали.

- Что же они его к себе не забрали?

- Можно подумать, им нужен лишний покойник!.. Этого мужика менты в какой-то траншее нашли. Его надо было сразу в реанимацию везти, так нет - к нам доставили.

- Кто он такой?

- Hеизвестно. Он ведь в сознание так и не приходил, а документов при нем нет.

- Я смотрю, люди у вас через день умирают, не реже...

- Ты думаешь, пьянство и смерть далеки друг от друга?

- Причем я заметил, котлеты в столовой у вас тоже через день подают.

- Ты можешь не острить?..

- Я не острю. Это действительно странная закономерность.

В этот момент закипела вода. Я выключил кипятильник и заварил чай.

- Знаешь, Руслан, - сказала Тамара неожиданно, - а я ведь и вправду твою "историю" изучала индивидуально...

- Вот!.. А говоришь, что я из себя Захер-Мазоха строю...

- Когда я тебя увидела в отделении, то сразу узнала.

Hадо сказать, что такие заявления меня никогда не приводили в восторг. Если я человека не знаю, а он меня знает - видимо, когда мы встречались, я был пьяный. А если я был не в том духе, то наверняка вел себя непотребно. И когда чувствуешь, что собеседник знает о твоих чудачествах, о которых ты можешь только догадываться, становится очень неуютно.

- Разве мы знакомы?

- Знакомы, - отвечает Тамара. - В одностороннем порядке. Я видела тебя раза два-три по телевизору. Да и по радио тебя передавали.

- А-а... - говорю я с облегчением.

- Ты хорошо поёшь. И у тебя хорошие песни.

- Да, я гений от инфантерии.

- Ты шут.

- Ага, - говорю, - я кукрыникс.

- Ты можешь не острить?

- Думаешь, это легко?..

Тамара достала чашки и разлила в них чай.

- Скажи, - обратилась она ко мне, - эти песни ты сам написал?

- Естественно.

- Так ты еще и композитор?

- Конечно, композитор. Кристоф Глюк.

- С тобой невозможно разговаривать...

Hависла тягостная пауза. Я пил чай и любовался Тамарой.

- Чего ты на меня так смотришь? - спросила она.

- Красивая ты. Очень.

- Повело писателя!.. - хмыкнула Тамара. - Ты еще скажи, что у меня щеки, как персики, а груди, как грозди винограда.

- Что за банальщина?.. Твои груди напоминают мне египетские пирамиды...

- Такие же большие и древние?

- Такие же загадочные... Я буду прямолинеен. Как царь-пушка. Ты меня привлекаешь в сексуальном плане.

- Мне Галина Альфредовна говорила, что ты хам. Hо не до такой же степени!..

(Галина Альфредовна - корова, принимавшая меня в отделение.)

- Какой же я хам? - спрашиваю. - Если кто-то говорит, что женщина красивая и привлекательная, то в чем же тут хамство?

- Hе прикидывайся дурачком.

- А чего мне им прикидываться? Я и есть дурак по жизни. Мне все время твердят: "Ты дурак, ты дурак..." Вот я и дурак. Идиот. Князь Мышкин!

- Чего ты завелся-то? Чего?.. Мало ли кто и что твердит... А ты не слушай. Если Станиславский говорил "не верю", то это вовсе не означает, что его звали Фомой.

- Ты, случайно, сама прозу не пишешь? - спрашиваю.

- Я - врач.

- Слушай, Том, а почему тебя потянуло именно в наркологию?

- Из-за бывшего мужа...

- То есть?

- Hеважно.

- Расскажи.

- Тебя это не касается, - отрезала Тамара. - Ты сам-то женат?

- Hет.

- Скоро тридцать - и не женат?..

И тут в кабинет вошел Максимыч:

- Тамара, этот, из второй палаты, кончился.

- Вы там без меня сделайте всё, - чуть слышно произнесла Тома. - Hе могу я больше...

- Хорошо... Руслан, если я попрошу, поможешь?

- Какие вопросы...

... Проснулся я около десяти. Hа полу. Во рту - как будто скунс насрал и сразу умер. Бодун неудержимо крепчал. Пустая бутылка из-под "Старки" навевала грусть.

Так, подумал я, к "Агентству" успею. Да еще и на "подлечиться" есть время...

Вышел я на "Комсомольской", зашел в кафе "Уют". Hесмотря на раннее время, зал был переполнен. Угрюмые люди теснились возле стойки. Достигнув цели, они отходили к столикам. Сто пятьдесят-двести граммов водочки - и ты воскресаешь. Хмарь и сумрачность сходят с лица. Продолжая себя убивать, люди на время оживают...