Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы

Конвейеры уже не изрыгают бракованных телевизоров. Но что директор не в силах остановить — так это время. Пока женщины возле замерших конвейеров вяжут, пока инженеры и техники устраняют дефекты, время бежит, и дефицит в плане изо дня в день растет.

Рене, например, устанавливает, что на 12 мая долг завода государству возрос до 3352 «Ораванов» стоимостью в 6 000 000 чехословацких крон.

Директор предпринимает дальнейшие меры.

В гостиной своей квартиры Рене встречает новых жильцов: они из группы инженеров и техников, приехавших на месяц по договоренности из «Теслы Страшнице».

И так же, как и директору, Рене эти меры кажутся радикальными. Дефекты нового изделия удается-таки устранить. Несколько телеприемников испытываются на местах по трассе Острава — Брно — Нове-Место — Тренчин — Жилина. По поступающим сведениям, телеприемники повсюду работают безотказно. И выполнение плана, словно само по себе, начинает постепенно налаживаться.

Директор облегченно вздыхает: чем черт не шутит, может, еще и наверстаем упущенное! Откладывается отпуск в масштабах всего завода, покрывается дефицит. Администрация, ОЗК КПС, ЗК РПД и ОЗК ЧСМ^[31] обращаются с совместным призывом к коллективу покрыть его, и призыв подхватывается.

А Рене что? И Рене снова переходит в статьях на более бодрый тон.

Однако радость преждевременна. Плановые показатели снова снижаются. А если порой и повышаются, то ненадолго: не успеешь оглянуться — снова спад. В телевизорах обнаруживаются новые дефекты. К счастью, отправка изделий еще не началась — хотя и полагалось бы ей начаться.

Наконец 26 мая все технические неполадки, похоже, устранены, и завод готов приступить к серийному выпуску продукции. Директор дает указание постепенно отзывать инженеров и техников с производственных участков на прежние рабочие места. Настало время, когда их способности завод предпочитает использовать по прямому назначению. Коллектив опытников выступает с инициативой создать пост «технической чести». До тех пор пока не нормализуется производство, рабочие и техники на этом посту в свободное от работы время будут отлаживать бракованные телевизоры, лежащие на «кладбище».

Да, вот он, наконец, способ предотвращения кризиса, думает Рене. Однако что это? Дефицит вновь возрос, А штука в том, что, пока решались технические проблемы, снизилась технологическая дисциплина на конвейерах. И дисциплина вообще. По всему заводу. Одна смена выполняет план, другая его срывает. Люди спорят, перебраниваются.

И директор начинает понимать, что вздыхать с облегчением было пока рановато.

На завод прибывает комиссия из министерства и 30 апреля по причине низкого качества отбраковывает у них 410 телеприемников, считавшихся пригодными к отправке. Дефицит в этот день исчисляется уже 8892 приемниками стоимостью в 17 712 864 чехословацкие кроны. А из числа изготовленных 2908 штук могло быть отправлено к покупателю лишь 1626.

К тому же еще и Госбанк досаждает директору — 1 июня отказывает заводу в кредите: рабочие и служащие лишаются зарплаты.

А дефицит непрерывно растет, Рене это знает. А трудовая дисциплина непрерывно падает. Директору приходится проглотить и следующую пилюлю — дать оценку сложившейся обстановке приезжают работники Министерства машиностроения и эксперты из «Теслы Братислава».

9 июня положением на заводе заинтересовывается РК КПС в Дольнем Кубине.

13 июня от РК КПС приезжает комиссия в составе 6 человек и составляет отчет.

А дефицит непрерывно растет. Каждый день недосчитываются 200—300 приемников, Рене и это известно, причем недочеты постепенно обнаруживаются во всем. Не только в конструкции или технологии. Не только в плохом снабжении или плохой трудовой дисциплине. Поговаривают и о том, что некачественны и комплектующие детали. И измерительные приборы, дескать, ни к черту не годятся. Проносится, например, слух, что невозможно отладить производство еще и потому, что паяльники скверные.

28 июня директор узнает, что на имя тружеников «Теслы Орава» пришло письмо бюро РК КПС. Письмо призывает коллектив завода смело и решительно указывать на недостатки и во всеуслышание называть виновных. Но если труженики и впрямь разовьют свою активность, не ухудшится ли обстановка на заводе еще больше? В этом опасении директор и другие руководители завода единодушны. Поэтому с содержанием письма коллектив завода предпочитают до поры до времени не знакомить.

А дефицит продолжает расти: в какой день на 40 телевизоров, в какой — на 400. Рене узнает и о том, что стремление любой ценой выполнить план дает уже первые отрицательные результаты: на завод пришло первое письмо возмущенного потребителя, вслед за ним и другие. Валент Сестриенка из Земянских Костолян пишет: «Разве допустимо, чтобы я на своем рабочем месте добивался высоких производственных показателей, а при этом получал негодную продукцию от других?»

А дефицит растет.

И лишь одна смена, на одном-единственном конвейере, словно по мановению волшебной палочки, с 5 июля начинает давать план. Мастером смены назначен некий Талига. Вот чудеса, диву дается Рене, никто плана не выполняет, а Талига выполняет. Диву дается и директор.

— Черт его разберет. — делится с Рене начальник производственного цеха Муха, в непосредственном подчинении которого работает Талига. — Он еще два года назад был мастером, но за грубое обращение с людьми пришлось снять его с должности. Работал механиком. Теперь его опять поставили мастером, и вот те на — у него одного все ладится. Может, оттого, что не позволяет людям лодырничать. Сам обо всем хлопочет. Еще до пуска конвейера запасается необходимым материалом.

Может, и вправду дело в дисциплине, размышляет Рене. Обстановка боевая, поэтому, может, и дисциплина нужна военная? Мягким людям не под силу навести порядок, а вот грубияну Талиге это проще простого.

Да, обстановка и впрямь боевая, размышляет директор. Недодано 12 000 штук, и к нам едет сам генерал — министр легкой промышленности Ржадек.

Ржадек, в прошлом солдат, действительно приезжает 6 июля, на следующий день после того, как Талига стал давать план, и просит директора представить ему лишь самые основные сведения.

Сколько у тебя народу, спрашивает он главного инженера. Пятьдесят. Всех пятьдесят в производство! Но на этот раз не в качестве технической помощи. На этот раз все назначаются на обычные производственные должности. На должности мастеров. Или обыкновенных ремонтных рабочих. С полной ответственностью. И вплоть до отзыва подчиняются они исключительно одному начальнику производства. Начальник производства, сколько тебе нужно людей сверх того? Тридцать. Порядок. Приедут с других предприятий «Теслы». Сколько продолжается наше совещание? Уже два часа. Достаточно, товарищи.

«А разве не могли бы мы к этому решению прийти сами?» — размышляет директор после отъезда министра. Пожалуй, могли бы — если бы на проблемы болта и гайки взирали с большей дистанции. Но кто знает, что было бы, взирай мы именно так.

А Рене, заглянув назавтра в какую-то бумагу на столе у доктора Сикоры, обнаруживает финансовый баланс вчерашнего короткого, но столь важного совещания. Израсходовано на нем было 6 бутылок пива, 4 бутылки минеральной воды, 200 гр. кофе, 2 баночки сардин, 1 кг сахару (останется про запас!) и ¹/₄ кг хлеба. Итого на 79,75 чехословацкой кроны.

[18]

CAFÉ^[32]

Как бы ни волновали Рене и Ван Стипхоута личные переживания, они не могли оставаться равнодушными к тому, что происходило вокруг. Отправляясь в глубинку, на производство, друзья в душе полагали, что они лишь изображают из себя этаких искателей приключений, что на самом-то деле производство — дело невыносимо скучное и что, конечно же, его придется по возможности разнообразить — а производство, как ни странно, оказалось исполненным приключений. Разумеется, особенно насыщены приключениями эти бурные события для других, они двое обретаются скорей где-то на окраине событий, чем в эпицентре. Однако не за их пределами, отнюдь нет!