Апрельская ведьма

Но теперь уж Маргарета по полной программе поздравит Кристину со сдачей экзаменов. Она купила три желтые розы, чтобы повесить ей на шею, и сборник стихов Карин Бойе, который торжественно преподнесет ей уже в гостях. Она толком не знала, где живет Кристина и ее мама, но это можно спросить, вешая на нее гирлянду цветов...

Интересно, где ее мама? Маргарета огляделась. Она, без сомнения, узнала бы эту ведьму, чей визит в дом к Тете Эллен произвел там в свое время неизгладимое впечатление. Но на школьном дворе собралась такая толпа, что обнаружить ее было невозможно.

Но вот по толпе пронесся шорох: идут! Вдалеке пронзительными голосами затянули студенческую песню, потом раздались звуки одинокой трубы. Она подыграла несколько тактов, пока пение не перешло в радостный крик. Выпускники ворвались на школьный двор, толпа расступилась, давая им пройти церемониальным маршем.

Общее настроение передалось и Маргарете, и вдруг она обнаружила, что стоит в самом первом ряду и прыгает на месте от восторга. Какая глупость, что она не купила цветов побольше! Потому что там был Андерс с большими ушами, его надо хотя бы обнять. А вон Лейф! И Карина — какое на ней клевое выпускное платье! Чмоканье, приветы, поздравления!

Потная и раскрасневшаяся, она высвободилась из худых, но крепких рук Андерса и огляделась. Где же Кристина? Может, она уже успела уехать на одной из машин с березовыми ветками на бампере?

Да нет, вот же она! Разве это не Кристина целеустремленным шагом идет через школьный двор? Зубы стиснуты, бледная, как всегда, и все-таки не похожая сама на себя. Выставив вперед левую руку и прикрываясь ею, как щитом, упирается ладонью в спины совершенно незнакомых людей и отпихивает их в сторону, втискиваясь между гордыми матерями и радостными сыновьями-выпускниками, тычет локтем в спину пожилой женщины и пихает ее в сторону. Что это с ней? Она в своем уме?

— Кристина! — закричала Маргарета, протискиваясь к ней. — Поздравляю, Кристина! Поздравляю!

Кристина на мгновение замерла, уронив руки, и снова продолжала свой путь. Она уже успела выйти на тротуар, когда Маргарета наконец ее догнала.

— Погоди, Кристина! Погоди!

Кристина обернулась и уставилась на нее невидящими серыми глазами, потом моргнула и снова стала собой. Маргарета повесила свои цветы ей на шею, и они сиротливо болтались поверх белой синтетической блузки — из тех, что продаются в магазинах Н&М по 9.90. Прямая белая юбка, судя по всему, была примерно в ту же цену. Туфли-лодочки явно выкрашены в белый цвет накануне торжества. Увы! Краска треснула на старых сгибах, обнажив кожу. Коричневую. Взгляд Кристины последовал за ее взглядом, и мгновение обе стояли, глядя на трещины. Маргарета смутилась.

— Поздравляю тебя. — Она подняла глаза. — Удачи!

— Спасибо, — сказала Кристина.

— Где отмечаешь?

Кристина издала смешок, похожий на сухой кашель, но прежде чем успела ответить, перед ними оказалась толстенькая маленькая женщина.

— Кристина! Это ты! Поздравляю, деточка!

Кристинины щеки вдруг залила краска, она сделала книксен и грациозно наклонила голову, чтобы женщина могла надеть ей на шею свою цветочную гирлянду. Ландыши.

— А где твоя мама, дружочек? Я хочу ее поздравить. Она, должно быть, так тобой гордится — в такой-то день...

Кристина снова сделала книксен.

— Она не смогла прийти, сестра Элси. Ночью она заболела.

Толстенькая прикрыла ладонью рот.

— Нет, ну скажите, как не повезло! Именно сегодня! Надеюсь, ничего серьезного?

Кристина снова сделала книксен, кажется, она приседала всякий раз, когда обращалась к этой женщине.

— Надеюсь, что нет. Но у нее очень высокая температура, вчера вечером был сорок один и два. Так что, к сожалению, торжество пришлось отменить...

Сестра Элси нахмурилась:

— Сколько? Сорок один и два? Хм-м. Если не спадет, нужно везти ее к врачу.

Кристина снова присела в книксене.

— Обязательно отвезу. И огромное спасибо за подарок.

Сестра Элси погладила ее по щеке:

— Да не за что, малышка. Так приятно знать, что на свете по-прежнему есть прилежные девочки.

Кристина пошла прочь, едва сестра Элси скрылась из виду. Маргарета заторопилась следом.

— Правда, жалко, Кристина, что твоя мама больна. Тебе надо домой — или может, мы еще погуляем, пожрем где-нибудь, у меня деньги есть, могу угостить...

— Она не больна.

— Что?

— Астрид не больна, она на работе. Я это только так сказала.

— Так у вас будут гости?

— Нет, не будут.

Она шла большими шагами, Маргарета бежала вприпрыжку, чтобы не отстать.

— Тогда пойдем полопаем, а? Отметим?

— Нет. Не получится.

— Но почему?

— Не успеваю. Мне надо на поезд.

Она резко повернула за угол и выскочила на Дроттнинггатан. Маргаретины пальцы выбились из открытых мысков, она вынуждена была остановиться и, держась за стенку дома, поправить сапожки. Повернув наконец за угол, она увидела, что Кристина успела уже отмахать полквартала, пришлось бежать, чтобы за нею угнаться. Пальцы снова вылезли наружу.

— Подожди, — тяжело выдохнула она. — Что за поезд? Куда ты едешь?

— В Вадстену, — сказала Кристина. — Я нашла себе работу на лето в приюте, где лежит Тетя Эллен.

Кристина, должно быть, все приготовила еще с утра. Чемодан с вещами уже стоял в вокзальной камере хранения, билет был надежно припрятан в закрытом на молнию отделении бумажника. Казалось, она немного успокоилась, когда получила свой чемодан, и, поставив его между ног, бросила взгляд на вокзальные часы.

— Мы даже рановато, — заметила она. — До поезда не меньше получаса.

Тем не менее Кристина решила немедленно выйти на перрон. Сморщилась, поднимая чемодан, однако не позволила Маргарете его донести, только меняла руки. Они уселись на скамейку и уставились на рельсы.

— Свобода, — сказала Кристина.

— Что?

— Так, ничего...

— Где ты будешь жить? В приюте?

Кристина рассмеялась:

— Нет, у монахинь, в монастырском пансионе. Страшно дешево. А если на кухне помогать, то еще и скидку дают...

— Ты что, в религию ударилась? — недоумевала Маргарета.

Кристина снова рассмеялась — попав на перрон, она словно ожила.

— Нет, ни во что я не ударилась. Просто хочется покоя, а в монастыре этого хватает.

— А что скажет твоя мама?

— Астрид? Она не в курсе.

— Она не знает, куда ты едешь? А если она объявит тебя в розыск, — ты же несовершеннолетняя?

Кристина пожала плечами:

— Вряд ли. Для этого надо идти в полицию, — она не осмелится. Кстати сказать, она и сама рада от меня избавиться.

— Думаешь?

— Да, — отвечала Кристина. — Может, она вместо меня себе кошку заведет. И посадит ее в стиральную машину.

Маргарета почувствовала, что у нее ум за разум заходит, и, наклонившись, уставилась на собственные ноги — пальцы, розовые, как поросята, выглядывали из белой кожи сапожек.

— Что, все и правда так плохо? — произнесла она наконец.

— Да, — сказала Кристина. — Правда.

Она стояла на перроне, покуда поезд не ушел. Кристина с развевающимися волосами высунулась из окошка купе и махала студенческой фуражкой — вдруг стало казаться, что она опьянела, как от шампанского. Маргарета вяло помахала в ответ. Мурашки беспокойства поползли у нее под кожей, перепончатокрылые с острыми челюстями прогрызали ходы под ложечкой, жирные мухи забегали вверх-вниз по рукам, а пауки сползались со всего тела в глотку. Стало трудно дышать.

Вернувшись в зал ожидания, она разменяла в кассе крону на четыре монетки по двадцать пять эре. Пришлось подождать, пока телефонная кабина освободится, и когда подошла очередь, Маргарета от волнения сделалась такой неловкой, что едва попала монеткой в щель.

Ответила женщина. Взрослая женщина. Маргарета старалась говорить детским голосом:

— Здравствуйте, это Маргарета Юханссон из второго реального класса. Можно мне поговорить с адъюнктом Андре?