Картер побеждает дьявола

Он надеялся показать, что вызывание духов в программе – шутка, однако после каждого спектакля приходило несколько писем: люди слезно молили вернуть с того света родных и любимых. Иногда письма просто огорчали – их авторы явно не блистали умом; иногда – надрывали душу.

Он сочувствовал авторам писем. Одно дело – вытащить кролика из шляпы, другое – претворить воду в вино. Когда зарабатываешь на жизнь чудесами, возникает соблазн притвориться всемогущим – особенно когда люди так этого хотят. Даже ведущий научный журнал «Сайентифик америкен» рассматривал механических медиумов в надежде расширить горизонты познания. Если есть газы без цвета и запаха, разъедающие кожу, и плесень, побеждающая болезни, почему не появиться машине для общения с умершими? Никто уже не понимал, что возможно, а что нет, более того, какими средствами – естественными или сверхъестественными – это достигается. Картер заметил: строго научное объяснение – скажем, что скелет виден благодаря рентгеновским лучам – разочаровывает публику. Люди хотят изумляться дважды – сперва увиденному, затем тому, что научный прогресс, в который они верят – ничто перед божественным вмешательством.

Может ли новая иллюзия быть впечатляющей и одновременно не ранить легковерных зрителей? Что, если отбросить все атрибуты спиритического сеанса – бубны, стоны, эманации? Вызвать духа, задать вопросы и отпустить его обратно в астрал? Ледок и Джеймс помогут сделать иллюзию реалистичной.

Они с Малышом прошли под аркой, заплетенной диким виноградом, к птичьему заповеднику. В этот час цапли и гуси были по большей части на островах, остальные взлетали, завидев льва. Малыш в жизни не поймал ни одного животного и наверняка не знал бы, что делать с гусем. Однако ему иногда нравилось поохотиться, напомнить птицам, что он – лев.

Ты здесь, призрак? – спросил Картер, указывая налево и воображая быстрый фокус с хрустальным шаром. – Или здесь? Призрак мгновенно переносится в другой шар, справа. Но вот хорошо ли обещать ответы тем, кто скорбит о близких? Может, сделать его не призраком, а, например, эльфом? Зерно сомнения, упав на благодатную почву, быстро пошло в рост – сомнения, которое Картер испытывал со дней «Шантажа»: достойная ли это иллюзия?

Лев трусил впереди. Внезапно он напрягся всем телом, взмахнул кисточкой на хвосте и скакнул в кусты.

Картер недовольно прищелкнул языком. Слышался хруст веток: если в трехстах фунтах львиного тела и была унция кошачьей грации, Малыш никак ее не проявлял. Картер свистнул. Хруст затих. Лев не вернулся.

Малыш углубился в парк. Диких животных здесь нет. Если Малышу вздумалось поохотиться на грабителя, то пусть себе развлекается – это может быть даже забавно. Картер постоял у кромки воды, вглядываясь в темноту под деревьями и надеясь, что Малыш выдаст себя каким-нибудь звуком. Вот за одним кустом мелькнул припавший к земле силуэт льва, вот снова, уже в другом месте. Куда он крадется? Ожерелье огней почти не давало света. Порыв ветра качнул гирлянды, повеяло запахом гуано и креозота. Картер обмер: он увидел в свете фонаря шляпку и стройный силуэт одинокой женщины на скамейке. Малыш охотился на нее.

Кричать было поздно: в следующий миг лев перемахнул через скамейку и, растопырив лапы, грузно приземлился с другой стороны. Картер со всех ног бросился туда, мысленно перебирая слова, которые не раз говорил лондонским уличным мальчишкам или таможенникам в порту Сан-Франциско: Малыш просто играет, он и мухи не обидит.

И тут Картер застыл, как громом пораженный: женщина угощала Малыша бутербродом.

Лев взял кусочек мяса из ее рук и громко зачавкал. Женщина оторвала еще, нимало не пугаясь, что лев трется о землю у ее ног.

Когда Картер был шагах в десяти от скамейки, женщина громко сказала через плечо:

– Ничего, что я кормлю его ростбифом?

Проглотив комок, Картер сказал:

– Да, да. Он любит ростбиф.

До чего же хладнокровная особа!

– Хорошо. А я всё пытаюсь понять, что это за собака.

Картер рассмеялся. И впрямь очень хладнокровная особа!

– Это шнауцер.

– Вы меня дразните. – У женщины был ясный голос, правильный, как у школьной учительницы. Подойдя ближе, Картер заметил, что на ней простое шерстяное платье, много лет назад вышедшее из моды и слишком легкое для прохладного вечера. Она сидела спиной и на мгновение обернулась: он успел заметить крупный красный рот и отблеск очков. Возраст, цвет кожи и волос – всё скрывала тень от шляпки. И вообще, что женщине делать здесь в такой час?

– Я случайно знаю, что шнауцеры гораздо меньше. Как его зовут?

– Малыш.

– И что это за порода?

– Ну, если он не шнауцер, то, значит, лев.

– Теперь вы точно меня дразните. – Она протянула Малышу еще кусок мяса, который тот немедленно заглотил.

– Если быть совсем точным, африканский лев.

Женщина промолчала, Картер немного огорчился. Потом она протянула еще полоску ростбифа, а когда Малыш потянулся к мясу, отвела правую руку, а левой погладила его от гривы до кисточки на хвосте.

– Господи! – Она вскочила со скамьи и повернулась к свету. Картер увидел бледное, без кровинки, лицо. Рот женщина зажала руками. Очки у нее были закрашены черным.

– Ой, – не подумав, сказал Картер. – Вы – слепая.

– Это лев! – выкрикнула она.

– Простите, я думал, вы знаете. Я думал… пожалуйста, не волнуйтесь. Он ручной.

– У вас лев!

– Пожалуйста, не пугайтесь. Он вас не обидит. Думаю, он подошел, потому что от вас пахло ростбифом. – Картер взглянул на Малыша, который теперь обнюхивал обертку от бутерброда. – Вам ничего не грозит.

Женщина попятилась и нащупала руками фонарный столб.

– Меня зовут Чарльз Картер. Я – фокусник, – произнес он тем же голосом, каким успокаивал добровольцев на сцене. – Я живу неподалеку и прогуливаю льва в темноте, чтобы никого не встретить. Простите, что напугали вас. Сейчас мы уйдем. – Он прищелкнул языком, Малыш неохотно подошел. Картер приподнял шляпу – идиотская формальность, когда прощаешься со слепой женщиной, однако происшествие выбило его из колеи, надо было поскорее отойти и собраться с мыслями.

Он не сделал и нескольких шагов, как женщина сказала:

– Искрометный и обходительный махатма.

– Простите?

– В газете вас назвали «искрометным и обходительным Махатмой».

– А, да. – Он нахмурился. – Им следовало написать: «искрометный и обходительный махатма, прогуливающийся по вечерам со львом».

Женщина обхватила себя руками – она всё еще немного Дрожала – и спросила:

– Не забыли ли они упомянуть еще что-нибудь? Каракуртов?

– У меня не много ассистентов, которые могли бы выступить в роли каракуртов.

– А как насчет ваших друзей?

– Простите?

– Я думаю, поблизости есть несколько человек.

Картер повернулся к деревьям.

– Если в лесу есть люди, то они ничьи не друзья.

Он чуть было не оставил слепую женщину на милость невидимых грабителей. Однако почему она не попросила о помощи?

– Ваш лев и съел президента Гардинга?

– И до сих пор сыт.

Никакой реакции с ее стороны – даже улыбки. Разрываясь между желанием поддразнить собеседницу и помочь ей, Картер добавил:

– Как вы понимаете, на самом деле он президента не ел. Это был фокус.

– Говорят разное.

– Знаю.

Она вздохнула, но промолчала.

– Простите, что не спросил вашего имени.

– Феба Кайл.

– Что привело вас в парк, мисс Кайл?

– Я… гуляла. Спасибо.

– Вы знаете, где находитесь?

– Разумеется. Озеро справа, птичий заповедник – вот там. Приют… – она неопределенно махнула рукой, – в той стороне. И, само собой, я знаю, что между мной и приютом множество наркоманов.

Ясно. Она слишком горда, чтобы просить о помощи.

– Вы позволите мужчине и льву вас проводить?

– Я не заблудилась.

– Знаю.

Женщина похлопала рукой по воротнику – Картер пытался угадать, какие варианты она перебирает. Наконец она протянула руку. Картер ждал робкого рукопожатия, но в ее пальцах была сталь.