Последняя ночь на Извилистой реке

В романах Дэнни Эйнджела встречались мелкие, вполне узнаваемые детали, но повар все чаще замечал другие, которые его сын наверняка выдумал. Если размер ванны и комплекция итальянки еще были как-то связаны с Кармеллой, характер мачехи из романа ничем не напоминал характер вдовы дель Пополо. Сколько повар ни искал, на страницах романов сына ему встречались лишь крайне поверхностные сведения, касавшиеся его и Кетчума. (В одном романе второстепенный персонаж сломал себе запястье; в другом такой же второстепенный персонаж обожал странное ругательство «Христозапор!».) Тони Эйнджел и Кетчум сходились во мнении: в романах нет существенно важных черт, раскрывающих суть их дорогого и любимого Дэнни.

— А куда же спрятался наш парень? — не раз спрашивал повара Кетчум.

В четвертом (и самом знаменитом) романе Дэнни Эйнджела «Отцы Кеннеди» главный герой получал такую же отсрочку, какая уберегла самого писателя от Вьетнамской войны. Однако герой был мало похож на того Дэнни, которого повар с Кетчумом знали и любили.

Был в «Отцах Кеннеди» и женский персонаж, частично списанный с Кэти. Дэнни Эйнджел назвал ее Кейтлин. Миниатюрная, постоянно чем-то занятая и обладающая сверхъестественной способностью изменять. С трудом верилось, что она спасла столько «отцов Кеннеди» от отправки во Вьетнам. Она вступала в один брак за другим и вела себя с очаровательной искренностью и непосредственностью. Чтение этого романа вызвало у повара и Кетчума ощущение, что Кэти, вероятно, любила делать минет. Однако Кейтлин не была полной копией Кэти.

— Что-то в этой Кейтлин вызывает симпатию, — сказал своему давнему другу Тони Эйнджел.

— Я бы сказал то же самое, — согласился Кетчум. — Подожди, кончится тем, что она тебе даже понравится!

Кейтлин нравилась всем своим мужьям (особенно в конце их отношений с нею). Никто сам не решался ее оставить. А все дети, рожденные и покинутые матерью… читателям так и не суждено было узнать, что эти дети думали о своей матери. Роман заканчивался на отмене президентом Никсоном отсрочки категории 3-А, хотя до конца войны оставалось еще пять медленно текущих лет. В заключительных главах Кейтлин представала потерянной душой. С ней творилось что-то неладное: она звонила всем своим бывшим мужьям и просила разрешения поговорить с детьми, уже не помнившими матери. Автор не раскрывал душевных переживаний Кейтлин, но косвенно вызывал читательскую симпатию к ней.

Кетчум с поваром прекрасно знали: Кэти ни разу не позвонила Дэниелу и не выразила желания поговорить с Джо. Похоже, ей было совершенно наплевать на то, как они живут и что с ними. Правда, Кетчум всегда говорил: если Дэнни станет знаменитым, Кэти даст о себе знать.

Когда роман «Отцы Кеннеди» вышел в свет и Дэнни действительно стал знаменитым, Кэти так и не подала о себе вестей. Зато он получил письма от нескольких «отцов Кеннеди». В основном письма были благосклонными. Дэнни сознавал: все эти отцы испытывают общее чувство вины. Когда-то они, наверное, думали, что должны отправиться во Вьетнам, или (как Дэнни) даже хотели попасть на войну. Теперь все они понимали, как им повезло.

Роман хвалили за иной взгляд на Вьетнамскую войну и обнажение невосполнимого ущерба, нанесенного Америке этой войной. Война разделила страну. Молодые отцы в романе, возможно, станут (или не станут) хорошими отцами. И пока было слишком рано говорить, отзовется ли на их детях вред, нанесенный той войной (Дэнни очень образно назвал этих детей «билетами из Вьетнама»). Большинство критиков считали Кейтлин самым запоминающимся персонажем и истинной героиней романа. Она пожертвовала собой ради спасения нескольких молодых мужчин. Она оставляла их и своих детей, чувствуя, что содеянное будет преследовать ее.

Однако Кетчума и повара роман здорово рассердил. Они надеялись, что хоть на страницах книги Кэти получит по заслугам. Но Дэнни этого не сделал, наоборот, он превратил свою бывшую жену-шлюху в настоящую героиню.

Письмо одного «отца Кеннеди» Дэнни сохранил, чтобы показать сыну, когда тот вырастет. Такой день настал. Со времени публикации романа прошло несколько лет. Джо учился в предпоследнем классе Нортфилд-Маунт-Хермона. Ему совсем недавно исполнилось семнадцать, и он только год назад получил водительские права. Прочитав письмо, Джо предложил отцу показать его деду и Кетчуму. Дэнни и Джо много говорили об этом письме, о сказанном явно и об угадываемом между строк. Кетчум и повар высказывались осторожно, поскольку их отношение к Кэти было иным, нежели у Дэнни.

Письмо написал отец-одиночка по имени Джефф Рис, живущий в Портленде в штате Орегон. Оно начиналось словами: «Как и вы, я — один из “отцов Кеннеди”. Один из глупых парней, спасенных Кэти Каллахан. Я не знаю, сколько всего нас. Мне известен еще один (кроме нас с вами). Одновременно с письмом вам я пишу и ему. Мне грустно сообщать вам обоим, что себя Кэти спасти не смогла. Только нас, глупых парней, рвущихся на войну. Подробностей я не знаю, знаю только, что она умерла от случайной передозировки».

Джефф не написал, от передозировки чего. Наверное, посчитал, что Дэнни и так знает, чем злоупотребляла Кэти. Правда, за время их совместной жизни они не принимали сильнодействующих наркотиков. Только иногда покуривали марихуану. Выпивки и немного «травки» им было более чем достаточно. (В письме Джеффа Риса не было ни слова о самом романе. Наверное, он все-таки прочитал «Отцов Кеннеди», пусть и запоздало. Возможно, Джефф достаточно быстро понял, что Кейтлин — это совсем не Кэти. Читала ли Кэти «Отцов Кеннеди» или другие романы Дэнни Эйнджела, об этом Джефф Рис умалчивал. Во всяком случае, Кэти каким-то образом узнала, что Дэниел Бачагалупо стал Дэнни Эйнджелом. Кто еще мог бы сообщить Рису такие подробности?)

Посчитав, что сын достаточно вырос и ему можно показать это письмо, Дэнни поехал в Нортфилд-Маунт-Хермон. В старом спортзале, называемом учениками «Джеймс Джим», было пусто. Сезон соревнований по борьбе еще не начался. Отец и сын сидели на наклонном деревянном барьере, окружавшем арену. Они читали и перечитывали письмо, рассказывавшее о матери Джо. Быть может, ее сын надеялся, что когда-нибудь мать даст о себе знать? Дэнни никогда не рассчитывал получить весточку от Кэти, но и он думал, что она попытается установить контакт с сыном.

В свои семнадцать Джо Бачагалупо уже брился. Он выглядел старше своих лет. Но его поведение еще не утратило черт детской открытости и непосредственности, напоминавших отцу о мальчике Джо и малыше Джо. Наверное, это и заставило Дэнни сказать сыну:

— Прости меня за то, что у тебя не было матери и что я не нашел женщины, способной заменить тебе мать.

— Но заменить — это не просто хорошо сыграть свою роль, — сказал Джо.

Он по-прежнему держал в руке письмо, где рассказывалось о смерти его матери от передозировки наркотиков. Потом Дэнни придет мысль: сын смотрел на письмо, словно это была иностранная банкнота. Любопытная, экзотического вида, но в данный момент совершенно бесполезная.

— Зато у меня есть отец. Ты всегда находился рядом, — продолжал Джо — И дед. Ты же знаешь, он мне как второй отец. И еще Кетчум.

— Да, — только и мог ответить писатель.

Говоря с юным Джо, Дэнни иногда не знал, говорит ли он с ребенком или с мужчиной. Но он ощущал странную тревогу. Была ли она частью его давней, детской тревоги, заставлявшей Дэнни подозревать, что Джо утаивает от него какие-то стороны своей жизни? Или недосказанность, свойственная отцу и Кетчуму, их вечное утаивание чего-то мучили Дэнни вопросом, насколько открыт (или закрыт) его Джо.

— Я просто хотел убедиться, что у тебя все хорошо, — сказал сыну Дэнни.

Но его сын, ребенок и мужчина одновременно, знал: в устах отца слова «все хорошо» имели более глубокий смысл. Под этими словами отец подразумевал жизненные успехи и удачи. А еще Дэнни подразумевал под словами «все хорошо» защищенность, словно регулярные беседы отца с сыном могли обезопасить Джо (ребенка или мужчину) от жизненных невзгод и случайностей. Позже, думая об этом, Дэнни склонился к мысли, что такова, быть может, писательская ноша, когда тревоги, которые он испытывал как отец, накладывались на поведение персонажей его романов и влияли на его отношение к своим героям.