В канун Рождества

Люси спустила пса с поводка, и он побежал вниз по склону на песок, который у подножия дюн оказался глубоким и рыхлым. Идти по нему было трудно, и Люси вышла на кромку мокрого твердого песка. Оглянувшись, она увидела отпечатки своих ботинок, а вокруг следы лап Горацио, точно стежки на полотне.

В одном месте Люси набрела на камни, среди которых попадались маленькие заводи. Потом открылось широкое побережье, дугой уходящее на север. Далеко впереди набегали друг на друга серые неприступные холмы, припорошенные снегом, небо за ними казалось багрово-темным, цвета свежего кровоподтека. Лицо Люси обжигал леденящий ветер.

Она была одна. Только птицы носились над мусорными баками.

В этом огромном мире Люси казалась себе крошечной, как муравей, подавленной величием и мощью природы, невесомой, словно песчинка. Но ей нравилось это ощущение. Ни одна душа не ведает, где она, и, встреть она сейчас кого-нибудь, он не будет знать, кто она. Она не принадлежит никому, кроме себя.

Люси шла энергично и быстро, и ей было тепло. Время от времени она останавливалась, чтобы подобрать раковину моллюска, камешек или отполированный морем осколок стекла, и складывала эти сокровища в карман. Горацио нашел пучок морской водоросли и принес его в зубах, как добычу. Люси попыталась отнять у него траву, и они стали играть: Горацио убегал, Люси его догоняла. Она подобрала какую-то палку и швырнула ее в воду. Пес бросил свою добычу и ринулся в воду, но тут же испуганно отскочил назад — вода оказалась ужасно холодная.

Пляж заканчивался еще одним скоплением камней с заводями и галечными отложениями; в воздухе стоял резкий, неприятный запах водорослей. Люси остановилась пополнить свои находки. Она задумалась, не зная, куда теперь направиться, и вдруг услышала звук работающего двигателя, доносящийся из-за дюн, отделяющих пляж от площадок для гольфа. Навстречу ей по гребню холма двигался трактор. Он полз еле-еле, таща за собою тележку. Очевидно, там проходит дорога. Люси решила, что вернется домой по этой дороге, и стала с трудом подниматься вверх по крутому склону. Горацио убежал вперед и вскоре исчез из поля зрения. Поднявшись на вершину холма, густо поросшего жесткой травой и камышом, Люси увидела дорогу.

Горацио был здесь, но смотрел совсем в другую сторону. Очевидно, почуяв чужих, он навострил уши и хвост у него флагом поднялся вверх, но он был совершенно спокоен, просто стоял и наблюдал. Люси увидела, что со стороны города по склону быстрым, решительным шагом поднимается женщина с собакой. Она была одета в теплые брюки и дубленку. На коротко стриженных седых волосах дерзко, набекрень надет шотландский берет. Ее собака, ротвейлер без поводка, учуяла Горацио и остановилась как вкопанная. Они пристально смотрели друг на друга. Люси окаменела от страха.

Люси хотела позвать Горацио, но во рту у нее пересохло и с губ сорвался лишь слабый шепот.

Пес то ли не услышал ее, то ли притворился, что не слышит. А потом — дурачок! — начал лаять. Ротвейлер медленно двинулся вперед: его налитое тело напряглось, резко обозначились мышцы, из глотки вырвалось злобное рычание, черные губы вывернулись, обнажив зубы. Горацио, удерживая свои позиции, робко тявкнул, и тут ротвейлер набросился на него.

Люси завизжала. Горацио тоже завизжал, и его голос звучал, как человеческий крик о помощи. Сбитый с ног, искусанный, помятый, он пытался сопротивляться, но ему было не вырваться.

От хозяйки ротвейлера не было никакого толку. В руке она держала поводок, но, пока ее питомец немного не успокоится, она, ясное дело, не решится его оттаскивать. Она только пронзительно свистнула, а потом снова принялась выкрикивать команды, как старший сержант на плацу.

— Брутус! Брутус! Лежать, мальчик! Лежать! К ноге! — Ротвейлер и ухом не повел. — Брутус!

— Держите его, — в ужасе кричала Люси. Горацио, Элфридиного любимца, вот-вот разорвут в клочья. — Сделайте же что-нибудь! Остановите его!

Люси совсем забыла о тракторе, а он явился на сцену как раз вовремя. Дверца распахнулась, из кабины выпрыгнул человек и бесстрашно ринулся в бой. Тяжелым ботинком он изо всей силы пнул ротвейлера в мускулистый зад. Удивленный пес оставил свою жертву и обернулся, готовый броситься на нового врага, но молодой человек молниеносно схватил его за ошейник и оттащил от Горацио.

Люси не могла даже представить себе, что на свете существуют такие сильные, спокойные и бесстрашные молодые люди.

— Проклятье! Вы понимаете, что делаете? — обратился он к хозяйке, выхватил у нее из рук поводок и прицепил его к ошейнику рычащей и отбивающейся собаки. Потом подтащил пса к хозяйке, и она обеими руками ухватилась за петлю поводка.

— Не смейте на меня кричать! — возмутилась она.

— Почему вы не держите собаку на поводке?

— Он подвергся нападению.

Теперь, когда опасность миновала, дама вела себя воинственно. У нее был не шотландский акцент; похоже, она из Ливерпуля или Манчестера.

— Ничего подобного! Я все видел!

— Брутус никогда не нападает первым.

Она с трудом удерживала пса, и от напряжения лицо у нее стало багровым.

— Он настоящее чудовище!

— Вздор!

— Где вы живете?

— Да уж, конечно, не здесь, — бросила женщина, будто гордясь этим обстоятельством. — Мы с сестрой приехали в автофургоне.

— Вот и забирайте туда своего пса.

— Не смейте говорить со мной в таком тоне.

— Как хочу, так и буду говорить. Я работаю в гольф-клубе, штатный служащий.

— Смотрите, какая важная птица!

— Забирайте пса и уходите. Немедленно. И если я еще раз увижу, что он бегает без поводка, сообщу в полицию.

— Я буду на вас жаловаться!

В этот момент Брутус решил перейти в наступление. Он заметил двух ни в чем не повинных игроков в гольф, и бросился к ним, волоча за собой хозяйку.

— Никогда еще меня так не оскорбляли! — бросила она через плечо. — Я вам этого не забуду…

Люси сидела на мокрой, колючей траве с Горацио на руках и прижимала его голову к груди. Молодой человек опустился на колени рядом с ней. Она увидела, что он совсем юный, с обветренным лицом и голубыми глазами. У него были короткие светлые волосы, в левом ухе красовалась золотая серьга.

— Ты в порядке? — спросил он.

Люси разразилась слезами:

— Да, но Горацио…

— Сейчас посмотрим. — Он осторожно взял у нее собаку, ощупал ее и погладил, нашептывая что-то успокаивающее. — Думаю, все обойдется. У него неглубокие раны и кровоподтеки.

— Он ведь только лаял! — Люси всхлипнула. — Он всегда лает. Такой глупенький. Я думала, этот пес его загрызет.

— Успокойся, все уже позади.

Люси шмыгнула носом. Она не могла найти платок и вытерла нос тыльной стороной руки.

— Это собака не моя, а Элфриды. Мы пришли сюда погулять.

— Откуда?

— Из Кригана.

— Я отвезу вас туда на тракторе. Могу доехать до здания клуба. Оттуда дойдете?

— Думаю, да.

— Пошли.

Он помог ей встать на ноги. Потом наклонился, поднял Горацио и отнес его к трактору, который стоял с открытыми дверцами и работающим двигателем. Люси вскарабкалась в кабину. Здесь было только одно сиденье, и она сдвинулась к самому его краю. Горацио посадили к ней в ноги, и он тяжело привалился к ее коленям. Молодой человек запрыгнул в кабину, сел рядом с Люси и включил передачу. Кренясь на ухабах, с тележкой, дребезжащей позади, они двинулись вперед.

Люси перестала плакать.

— Как ты думаешь, Горацио поправится? — неуверенно спросила она.

— Когда придете домой, сделай ему ванну с дезинфицирующим составом. Потом надо проверить раны. Если они окажутся глубокие, возможно, придется наложить швы. Тогда надо будет пойти к ветеринару. Думаю, он пару дней поболеет.

— Я чувствую себя ужасно виноватой. Надо было лучше за ним смотреть.

— Ты ничего не могла поделать. По-моему, эта женщина просто спятила. Если еще раз увижу проклятого пса, пристрелю его.

— Его зовут Брутус. [15]