Шепот стрекоз (сборник) (СИ)

– Марина! Послушай меня, – умолял Альберт. – Я знаю, что с тобой. Грудь, да? У меня та же проблема с пальцем. Он продолжает расти… Открой! Мы с профессором пришли тебе помочь.

– Впустите нас, Марина! Я должен осмотреть вас! Дело неотложное! Вы хотите, чтобы я вам помог? – твёрдо вмешался профессор. – Не валяйте дурака! Я ваш врач!

За дверью послышалось какое-то шевеление, щёлкнул замок. Альберт потянул за ручку. Через распахнутую дверь они увидели сгорбленную спину убегающей Марины. Девушка забежала в комнату и закрылась.

Профессор снял куртку, шапку, зачем-то ощупал свои карманы.

– Так, – сказал он многозначительно. – В комнату зайду я один. Понятно?

Альберт согласно кивнул.

Через десять минут профессор вышел из комнаты чрезвычайно озадаченный. Альберт бросился к той двери, откуда вышел профессор. Но тот остановил его.

– Не стоит, Алик. Как-нибудь потом, когда решим проблему.

– Что, так ужасно?!

– Нет-нет, дело не в этом… Могу сказать только одно, – произнёс профессор, глядя в пол. – Таких бюстгальтеров не бывает. Надо шить на заказ. Но нет гарантии, что через неделю не понадобится другой… большего размера…

– Это я во всём виноват! Я вас уговорил! – причитал Альберт.

– Проехали. Теперь это моя забота. Неужели вся моя тридцатилетняя работа гроша ломаного не стоит?.. Надо срочно думать! Думать!

Профессор ходил по коридору, как неприкаянный, одной рукой упершись в бок, другой в отчаянии стуча кулаком себе по голове. Жилы на лбу вздулись от напряжения, с носа капал пот. Внезапно профессор остановился, вытаращив глаза и вскинув руку вверх.

– Эврика! – вскричал он. – Я понял! Видишь ли, Алик, там, где я… – саму мысль – то ли по причине излишней загруженности мозга, то ли по причине её очевидности, то ли для ускорения информации – профессор не озвучил и сразу вывел конечную фразу: – …а нужно было наоборот! Ты понимаешь?

Альберт ничего не понял, но кивнул согласно.

– И что?

– Как что! Надо срочно исправлять! У Марины есть какая-нибудь одёжка попросторней? Шуба с чужого плеча, например? Или какой-нибудь балахон потеплей?

Альберт задумался, шаря глазами по стене.

– Есть шуба! Старая мамина!

Альберт бросился к встроенному шкафу и выволок на свет изъеденное молью полуоблезлое заячье чудовище. Профессор поморщился, но сказал твёрдо:

– В самый раз! Теперь я понимаю, почему люди не выбрасывают старые вещи. Всё когда-нибудь и на что-нибудь сгодится.

Профессор подхватил шубу и скомандовал:

– А теперь живо – за такси!

– Понял! – Альберт выбежал из квартиры, и слышно было, как буквально через несколько секунд – а сбегал он с пятого этажа – грохнула дверь подъезда.

Уже через полчаса Марина лежала в саркофаге био-нейро-регенератора, а профессор колдовал у компьютерной панели. Альберта, дабы он не был свидетелем Марининого уродства, отправили убирать снег. А ещё через полчаса профессор напоил Марину чаем и заверил, что теперь грудь должна «исправиться». Но на это потребуется теперь несравненно больший срок, приблизительно около полугода. Таков был прогноз профессора. Марина плакала, просила у профессора прощения за то, что не послушала его самого начала и настояла на своём.

– А если ничего не получится? – говорила она плаксиво, стараясь замаскировать полуоблезлой заячьей шубой два раздувшихся до размера футбольного мяча грудных шара. – Что если она вырастет ещё больше? Тогда только в петлю!

– В этом есть и моя вина. Допустил непростительную ошибку в расчётах. Но теперь, уверен, с вашей бедой будет покончено навсегда, – убеждал профессор. – И все мысли о самоубийстве улетучатся, как дурной сон.

– Хорошо бы. А то из-за этого я и работу бросила. Стыдно на люди показаться.

– Отлично вас понимаю.

После недолгого душеспасительного разговора за чаем профессор усадил Марину в такси и отправил домой.

На следующий день, с утра, как и ожидалось, в дворницкую ввалились три амбала. Двое из них почти несли безлицего, ибо он, ставший трёхногим существом, самостоятельно передвигаться был уже неспособен – сильно увеличившийся деторг от трения разбухал до неприличия и стопорил всякое движение. И двум его телохранителям приходилось ухаживать за шефом, как за малым ребёнком: раздевать, водить в туалет, поскольку руки безлицего пребывали в своей естественной длине и были не в состоянии управиться с гипертрофированным органом. Профессору пришлось немало потрудиться, чтобы сходу соорудить контактную форму для причинного места безлицего. Покончив с обиженным судьбой «крышевальщиком», Ангел Горбин проводил бандитскую компанию до машины, где они и обменялись любезностями: профессор заверил безлицего, что через полгода, его деторг обретёт приемлемые размеры, а безлицый, в свою очередь, озвучил, давно ставшую банальной, угрозу – пообещал профессору скорую могилу, если этого не произойдёт. На что профессор философски заметил, что, находясь в могиле, он вряд ли чем-то сможет помочь ему.

Оставшись наедине с самим с собой, профессор сделал последние записи в тетради и тут же в бессилии повалился в кресло и мгновенно заснул.

Вернувшийся с работы Альберт понял, что про его палец забыли, но не стал будить профессора, можно потерпеть ещё денёк. Переодевшись, он лёг на раскладушку и тоже впал в забытьё.

Через какое-то время из дырки в стене высунулась любопытствующая мышиная мордочка с дрожащей бусинкой носа – её удивил необычный звук, устрашающим эхом расползающийся по всем закоулкам подвала: оба дворника, и профессор, и его ассистент, дружно и самозабвенно храпели.

Ближе к вечеру отдохнувший профессор проделал соответствующую операцию с исправлением мизинца на ноге Альберта. А утром следующего дня принялся звонить в приёмную Академии – надо было сообщить Ивану Сабурову о неожиданном сбое в работе БНРа и, следовательно, придержать документацию, пока она не попала в руки Учёного совета. На первый звонок ответа не последовало. Позвонил через десять минут – занято. И лишь с третьей попытки ответила секретарша Марина Александровна Рябова.

– Марина, это Горбин… – начал профессор неуверенно.

– Ой, Геля! Здравствуй!

– Марина, извини, пожалуйста, за беспокойство…

– Да какое беспокойство! Всегда рада тебе!

– Я звонил, никто не подходил…

– Я только что вошла. У меня был местная командировка. В магазин бегала, за игрушкой внучке, у неё завтра день рождения, пять лет резвушке! – сообщила она коротко на пониженных тонах. – У тебя что-нибудь срочное?

– Видишь ли, я должен найти Ивана Сабурова…

– А вы разве не встречались?

– Встречались. Но я впопыхах забыл записать его телефон. А нам нужно обязательно увидеться в ближайшее время.

– Телефон я дать могу… Только он уехал. Разве он тебе не говорил?

– Уехал? Когда?

– Да дней десять назад.

– Надолго?

– Не хочу врать… Но, кажется, насовсем.

– Что значит, насовсем? Куда?

– В Америку. Там ему предложили работу в каком-то институте. Только я тебе этого не говорила, Геля, хорошо? – последнюю фразу секретарша выговорила почти шёпотом.

– С женой уехал?

– Да нет у него никакой жены. Развёлся. Лет пять назад.

– Как? А дети? Внуки?

– И детей у него нет. А внуков тем более. Во всяком случае, я не знаю об этом. Хотя я обо всех тут всё знаю, – усмехнулась секретарша.

– Понимаю…

– А что случилось?

– Да ничего… особенного…

– Гелька, я так хочу тебя увидеть! Приходи!

– Да-да… Обязательно… Приду…

Профессор отключил телефон и схватился за голову. «Вот проходимец! Ну, ничего, ничего, – успокаивал себя профессор. – Он ещё пожалеет об этом. Он ещё будет меня упрашивать прислать скорректированную программу регенерации». Оставалось ждать полгода…

9