Жажда жить

Она развернула лошадь, продолжая разговаривать с животным, объехала Бэннона и направилась в сторону переулка. Бэннон пораженно застыл посреди круга, образованного следами копыт, и смотрел ей вслед, пока лошадь не перешла на рысь.

— Не прочь бы я, сучка, оказаться рядом с тобой в седле, — пробормотал он.

За вечерним коктейлем Грейс рассказала Сидни о своей поездке к Бринкерхоффу.

— Хотела проверить, сохранилась ли тропинка, по которой мы когда-то ездили на лошадях. Ну, эта, на северной границе фермы, она еще огибает поле, где ты нынче овес сеял.

— Там, где пролом в каменном заборе? — уточнил Сидни.

— Именно. Когда я была девочкой, там проходила дорога.

— Знаю. Сам там ездил. А какое-то время, сразу, как мы поженились, каждый день там бывал. Помнишь, когда я собирался организовать охотничий клуб?

— Конечно, — кивнула Грейс. — У меня до сих пор сохранились сапоги, которые я тогда купила.

— И они до сих пор тебе подходят. Ноги у тебя всегда будут отличные.

— Жаль, но бриджи уже не годятся.

— А мне не жаль. Немного приосаниться тебе не помешает.

— Ладно, так или иначе, я думала, что одним выстрелом убью двух зайцев: проверю, как тропинка, кончается ли там, где раньше, и взгляну на Версаль имени Майлза Бринкерхоффа.

— И?

— Тропинка на месте. Что же касается дома, то, когда я подъехала, на козлах перед ним сидел какой-то мужчина. Мне показалось, что издали он и меня за мужчину принял, а я его сначала за негритоса. Но потом выяснилось, что это Бэннон, подрядчик. Здоровенный такой мужик, черный от загара, но любезный, предложил показать усадьбу, но когда я попросила его подержать лошадь — я была на гнедом, знаешь, он ведь не любит стоять на привязи, — этот Бэннон окликнул кого-то, заорал, можно сказать, Чарли, естественно, подался назад, а я едва из седла не вылетела, может даже, обругала Бэннона, во всяком случае, сказала, что заеду в другой раз, на автомобиле. По-моему, он меня понял.

— А что он должен был понять?

— Что лошади не по его части. Потом я вернулась домой по шоссе. Увидела только то, что можно увидеть за две минуты, не слезая с седла и разговаривая с Бэнноном.

— Жаль, потому что скорее всего больше мы и не увидим.

— Что так?

— Судя по слухам, не думаю, что, когда дом достроят, женщинам вроде тебя там будут рады. И меня Бринкерхофф вряд ли пригласит.

— Что за чушь, ты можешь пойти туда, когда угодно. Майлз Бринкерхофф что хочешь отдаст, лишь бы заполучить тебя в гости.

— Положим, так, но мне его жертвы не нужны. Знаешь, что он затеял? Что-то вроде гарема для утомившихся на работе бизнесменов. Это место обрело дурную славу, хотя Бринкерхофф не успел еще там и бутылки пива открыть. Можно представить себе, какая будет у него репутация через год.

— Тогда я тем более хочу взглянуть. Всякие там грязные картинки, биде, что еще? Как думаешь?

— Понятия не имею, — отмахнулся Сидни. — Но вряд ли все это там есть, а когда появится, ты туда не сможешь войти. То есть я надеюсь, что не сможешь. Знаешь, если бы не эта чертова война, я бы свозил тебя в Париж, и там ты бы вполне удовлетворила свое любопытство.

— Я это который год слышу, а до дела так и не доходит.

— Все время что-то мешает, то одно, то другое. Дети, — сказал Сидни.

— У тебя всегда найдется какая-нибудь причина, так что давай-ка, пока суд да дело, съездим к Бринкерхоффу. Завтра же. Если там пока и нет ничего интересного, то хотя бы, когда об этом месте пойдут разговоры, я смогу представить себе, что где происходит.

— Завтра? Завтра у меня заседание в банке.

— После таких заседаний ты всегда домой возвращаешься к четырем. А детей из школы привезет Джо.

На следующий день, когда Сидни подъехал на своем «мерсере» к крыльцу дома, Грейс уже его поджидала. На ней был кашемировый костюм и шотландский берет.

— У нас свидание, помнишь?

— Надеялся, что ты забыла, — пробурчал Сидни. — Ладно, поехали.

На усадьбе их снова встретил Роджер Бэннон.

— Здравствуйте, господа. Спасибо, что заглянули по-соседски.

— Добрый день, мистер Бэннон, — сказал Сидни. — Насколько я понимаю, с моей женой вы уже вчера виделись.

— Да, и должен извиниться за то, что напугал ее лошадь. С лошадьми я мало имею дело. Они не любят меня, а я их, так что мы квиты.

— Ну что вы, мистер Бэннон, уверена, что вы им понравитесь, — сказала Грейс и, наклонившись к Сидни, проговорила сквозь зубы: «Вот сукин сын».

— Позвольте показать вам дом, — предложил Роджер.

Гости вышли из машины и последовали за подрядчиком. Пояснения Роджера сводились к бытовым деталям: «Здесь, наверху, у нас спальня Майлза и гостевые комнаты… В кухне установлено новейшее оборудование… Заметили, уже полы настилают… Тропинка от входа ведет к реке. К следующей весне Майлз собирается построить лодочную станцию; зимой она не нужна, так что за март-апрель вполне справимся. Ну вот, наверное, и все, мебель пока не привезли».

— Что ж, очень интересно, и вы отлично поработали, мистер Бэннон, — сказал Сидни. — Как тебе, Грейс?

— Все замечательно. Вы вправе гордиться собой.

— Что мог… извините, что там, Генри? — Бэннон повернулся к подошедшему бригадиру плотников.

— На сегодня мы закончили, мистер Бэннон. Если вы готовы ехать, то и мы тоже.

— Ах ты, черт, — выругался Бэннон. — У меня машины под рукой нет. Я ее одному малому отдал, он должен быть с минуту на минуту.

— Может, мы окажемся полезны? — предложил Сидни.

— Нет, нет, спасибо, плотники на сегодня закончили, я должен отвезти их в Форт-Пенн, а машину я отдал, надо было кое-куда съездить.

— Сколько их? Может, мы все же сможем помочь.

— Трое, но я и слышать не хочу… Так или иначе, большое спасибо за участие.

— Не за что, — кивнул Сидни. — Всегда к вашим услугам.

— Давайте так сделаем, — предложила Грейс. — Я отвезу мистера Бэннона и рабочих в город, а потом заеду в школу за детьми. Так будет лучше всего. Джо еще на ферме, и если мы встретим машину мистера Бэннона, ему никуда и не надо будет ездить.

— Видите, как все просто, — заметил Сидни.

— Что ж, если вы уверены, что вам не в тягость… — начал Роджер.

— Ничуть, ничуть, — оборвал его Сидни.

По дороге на ферму один из плотников сел Роджеру на колени, а когда Сидни вышел, Роджер занял его место рядом с Грейс.

— Где они остановились? — спросила она, трогаясь.

— В «Шофштале».

Пять миль проехали молча.

— А вот и мой грузовичок, — проговорил Роджер. — Пусть возвращается домой. — Он вышел, дал указания водителю и вернулся на свое место. — Да, славная у вас машина. Эти ребята, что сидят сзади, всегда путешествуют первым классом, но, держу пари, на «мерсере» они не каждый день ездят. — Бэннон понизил голос. — Настоящие мастера, знаете ли. Не какие-то там землекопы. Аристократия в строительном деле.

— Правда?

— Ну да. Когда имеешь с ними дело, надо белые перчатки надевать, — продолжал Бэннон, — если не обращаться соответствующим образом, просто не будут работать.

— Ясно.

— Пожалуй, на будущий год и я куплю себе что-нибудь в этом роде. Я подумывал о «хадсоне», но у этой и ход лучше, и на вид приятнее.

— Я просто влюблена в эту машину. Вообще-то она принадлежит мужу, но я сажусь за руль при первой возможности.

«Черт, вот стерва, сучка паршивая, сотню бы отвалил за ночь с тобой, чтобы юбку задрать и отшлепать как следует».

Грейс оторвалась от дороги и посмотрела на Бэннона, и на какое-то мгновение он испугался, что произнес эти слова вслух.

— Сесть за руль не хотите? — предложила она.

— Я бы с радостью, но мы уже въезжаем в город, и люди удивятся, увидев, что я веду вашу машину. Вашему мужу это может не понравиться, — ровным голосом проговорил Бэннон.

— Вас муж беспокоит или люди?

— И то и другое.

— Ну а меня муж не беспокоит, а о людях и говорить нечего. — Грейс сбавила скорость.