Секрет Коко

Знаю, я не слишком деликатно сменила тему, но, думаю, она не станет возражать.

— Ты — моя девочка, Коко Суон, — улыбается она. Но глаза ее остаются печальными, и я крепко, от всего сердца обнимаю ее, ведь именно это ей сейчас нужно. Прижав ее к себе, я смотрю поверх бабушкиного плеча на два имени, выведенные на надгробной плите. По правде говоря, я ненавижу это место. Приходя сюда, я никогда не чувствовала себя ближе к ним. Рут, кажется, находит здесь утешение, но я не думаю, что когда-нибудь смогу сказать о себе то же самое. Кладбище лишний раз напоминает мне о том, что я безвозвратно потеряла.

Глядя на надгробие, я вдруг случайно замечаю маленький белый цветочек, пробивающийся между плит, — должно быть, тоже сорняк. Я отпускаю Рут и наклоняюсь, чтобы вырвать докучливое растение, но она вдруг останавливает меня.

— Нет! Это не сорняк, Коко, — улыбается она, — это цветок.

Бабушка наклоняется к могиле, чтобы получше рассмотреть растение.

— Ну надо же, — восклицает она.

— Что такое? — спрашиваю я.

Рут присаживается на корточки и тянется к цветку, проросшему прямо из гравия.

— Поверить не могу. Это любимый цветок твоей мамы, — изумленно смотрит она на меня. — Не представляю, как он сюда попал и как вообще сумел выжить в это время года. Посмотри, нигде таких больше нет.

Я оглядываюсь по сторонам, но нигде больше не вижу таких же белоснежных бутонов.

— Действительно, нет.

— Странно. И как он сюда попал… Я всегда хотела посадить их здесь, но руки не дошли.

У меня по коже вдруг забегали мурашки. Мама любила такие цветы, и они загадочным образом выросли у нее на могиле. Настоящее чудо. Это… знак.

— Как они называются, Рут? — спрашиваю я.

— Гипсофила, ее еще перекати-поле называют. Хотя мне всегда больше нравилось другое ее название — «дыхание ребенка».

От волнения я едва дышу. Цветок называется «дыхание ребенка»? Разве это может быть простым совпадением?

Рут вопросительно смотрит на меня, и ручаюсь — она знает, о чем я думаю. Мы обе наверняка думаем об одном и том же: возможно, это еще один знак! Послание от мамы? Она не хочет, чтобы я бросала свое расследование истории Тэтти и ее ребенка.

— Что ж, если ты ждала знака, чтобы продолжить поиски, то, думаю, один ты уже точно нашла, — качает головой Рут, не сводя удивленного взгляда с маленького белого цветочка.

— Мама просто не могла остаться в стороне, — говорю я и, наклонившись, рассматриваю крошечные лепестки: такие нежные и изящные.

— Возможно, она просто не хочет, чтобы ты так быстро сдавалась, — усмехаясь, отвечает она.

— Угу, ты мне еще расскажи, что дедушка тоже этого не хочет!

— Думаю, и он тоже, — находится Рут. — Он обожал всякие детективы.

— Твоя правда… — Помню, дедушка действительно очень любил «Инспектора Морса» ^[22] и «Мисс Марпл» ^[23].

— Что скажешь, Коко? — спрашивает Рут, поднимаясь на ноги. — Станешь искать сына Тэтти дальше?

Я смотрю на цветочек, дрожащий на холодном ветру: такой хрупкий, но сильный.

— Думаю, оно того стоит. Не хочу, чтобы вы все разочаровались во мне!

— Умница! — хлопает она в ладоши. — И каков будет твой следующий шаг?

— Хм… Моим следующим шагом будет… покупка огромного пакета чипсов и какой-нибудь рыбки. А потом я поеду к Кэт, посижу с ребятами. А потом… еще не решила.

— Неизвестность всегда так манит, правда? — говорит Рут, и мы неспешно идем по тропинке к выходу.

Когда она произносит эти слова, мое воображение рисует лишь одну картину: затрапезно одетого черноглазого Мака Гилмартина.

20

— Господи, тебя послушать, так он настоящий красавец, — Кэт буквально теряет голову от восторга.

Мы сидим за столом у нее в кухне, и я как раз рассказываю о своем путешествии в Глэкен и о встрече с Маком Гилмартином.

— Да, он действительно хорош собой, — признаю я. — Жаль только, что не смог рассказать мне ничего о сыне Тэтти.

— Нужно узнать, есть ли у него жена или девушка, — задумчиво отвечает она, и думать забыв о Тэтти.

— Кэт!

— Что? — невинно хлопает ресницами она. — Не только ты любишь играть в детектива, знаешь ли. По твоим рассказам этот парень мне уже нравится. Вы бы отлично смотрелись вместе.

— Я же с ним всего минут десять поболтала, — напоминаю я ей.

— Угу, — хмыкает она. — Ты как будто минут десять в раю побыла, как тебя послушать.

— Говорили только по делу, честное слово, — я бросаю в подругу кухонным полотенцем, не желая признавать ее правоту. Мак действительно показался мне очень милым.

— Ну же, Коко, хоть раз в жизни побудь романтичной, — ноет она. — Пусть не любовь, но хотя бы влечение.

— Ах ты, грязная девчонка! Я им нисколечко не увлечена, — горячо возражаю я. Но бабочки, летающие у меня в животе всякий раз, как я думаю о красавчике Маке Гилмартине, явно говорят об обратном.

— Да ладно! — поднимает бровь Кэт. — То есть ты не фантазируешь о том, как предашься животной страсти на сеновале с этим мистером Гризли Адамсом?

— Прекрати! — кричу я. — Лучше бы я тебе и вовсе о нем не рассказывала!

— Как же мне повезло, что ты не удержалась, — хохочет она. — Какой же он клевый!

— О чем это вы так оживленно болтаете? — в кухню заходит Дэвид, поправляя свой галстук.

— Да так просто, — отмахивается от него Кэт. — М-м-м, да от тебя глаз не оторвать!

Дэвид изящно поворачивается кругом, чтобы похвастаться своим роскошным темно-синим костюмом. Она права — он действительно выглядит потрясающе.

— Для тебя старался, — честно признается он и подмигивает Кэт: — Ты тоже хороша!

— Господи, прекрати уже, — стонет она. — Я ведь еще даже не собиралась.

Кэт, как всегда, выглядит прелестно. На ней красное обтягивающее платье, подчеркивающее ее миниатюрные формы, волосы она собрала в элегантную высокую прическу, которую у себя на голове я бы в жизни не смогла соорудить, хоть бы и потратила на это целые сутки. Я украдкой поглядываю на свои вечные джинсы и свитер и начинаю думать, что, быть может, она и права: мне стоит задуматься о своем внешнем виде.

— Нет, ты красавица, — улыбается Дэвид и смотрит на Кэт влюбленными глазами.

— Ты не мог ответить иначе, — хихикает она. — Так положено по контракту.

— Ты перестанешь уже напрашиваться на комплименты? — спрашиваю я. — Потрясающе выглядишь и прекрасно об этом знаешь. Выметайтесь отсюда, не то опоздаете.

Моя подруга поглядывает на часы.

— Ты уверена, что тебя это не затруднит? — спрашивает она. — Марк вернется к восьми, запомнила?

— И я по-прежнему думаю, что не стоило позволять ему гулять допоздна. — Дэвид снова поправляет галстук, глядя на свое отражение в зеркале.

— Нельзя же все время держать его взаперти, Дэвид. Он ведь не по клубам тусуется ночами, а просто гуляет с друзьями.

— И лучше бы ему вернуться вовремя, иначе не выпущу его из дому, пока на пенсию не выйдет, — мрачно хмурится Дэвид.

Кэт выразительно смотрит на меня, и я молча киваю ей в ответ: за это время мы стали настолько близки, что я и так знаю, о чем она хочет меня попросить. Я должна снова попытаться поговорить с Марком и заручиться его доверием.

— Пошевеливайтесь, а то точно опоздаете, — ворчу я, выпроваживая их за двери.

— Справишься? — опять спрашивает Кэт, надевая свое черное замшевое пальто.

— Все будет в порядке, — убеждаю ее я. — Ты же знаешь, я отлично общаюсь с детьми.

Я очень рада им хоть немного помочь. Кэт с Дэвидом давно уже никуда не выбирались — они все свободное время проводят с детьми, посещают все их школьные мероприятия и играют с ними в песочнице. Кэт любит говорить, что мальчики ведут гораздо более активную социальную жизнь, чем их родители. Поэтому свидание с собственным мужем — это как раз то, что доктор прописал, и я счастлива, что могу помочь ей выкроить свободный вечер. Так она сможет хоть немного расслабиться: забудет на вечер о работе, о воспитании близнецов, о проблемах Марка в школе. Думаю, ей просто нужно выпустить пар. Кроме того, я уже сто лет не видела малышей и буду рада провести с ними какое-то время. Да, возможно, они ведут себя как настоящие сорванцы, но это не будет длиться вечно. Марк тоже любил пошуметь, а теперь из него и клещами слова не вытянешь. Мне нужно ловить момент, пока близнецы искренне считают меня замечательной, побольше общаться с ними, чтобы потом лучше их понимать. Я не позволю им позабыть меня, как это случилось с Марком.