Девяностые: сказка

Я заново вспомнил всех этих людей. Вспомнил, что сочинил о них Горский, подумал: здесь что-то не так.

В пятницу ночью я танцевал в клубе "Летюч" (Шиповский, как обещал, раскрутил его круто). Я съел таблетку и через час, как обычно, почувствовал счастье.

Я посмотрел на людей, танцевавших вокруг, и подумал: ведь у них все хорошо. Они счастливы вместе. Мне показалось, где-то в толпе на танцполе я видел Леру - но, может, и нет: мало ли нынче в Москве полных девчонок, танцующих в платьях, ботинках "док мартинс" и толстых носках?

Я сегодня обедал у Кости - и думал об этом все время. Ведь у него тоже все хорошо. Они со Светой счастливы вместе. Они ждут ребенка, через три года он тоже играть будет в "лего", как сегодня играет его старший брат. Счастливы вместе. Словно на рейве. И я подумал: вещества не важны, и не важны деньги. Может быть, важна только любовь, как пели "Битлз".

Я заново вспомнил всех этих людей. Вспомнил все, что сочинил о них Горский, и подумал: здесь что-то не так.

В этой истории ни у кого не было шанса на счастье. Рома не понимает: деньги совсем не важны, если мы говорим о любви. Сидор никак не находит ответов: зачем он живет? где его самурайская честь? кому должен служить самурай, если хаос повсюду? Вспоминает жену, ездит в Лондон, сына видит раз в месяц. Леня мечтает, как станет писателем или поэтом, даже не может оплакать женщину, которую он так любил. Даже Поручик, если поверить прозрениям Горского, прячет под маской отчаяние, страх и тоску. И Альперович, который так любил Женю, не получил от нее того, что другим слишком легко доставалось. Женя все время считала: ей недодали, не замечала, что пять человек - может быть, шесть - любят ее, а это немало.

Горский рассказывал мне историю о невозможности счастья. Тычинки наружу, лепестки по ветру, сейчас все сойдется, вот прямо сейчас.

Он говорил: исход детектива зависит от автора - и он был прав. Полубольной инвалид, в электрическом кресле глядит каждый день то в окно, то на стену напротив, слушает музыку, ждет, когда кто-то заедет, набьет косячок и диск поменяет. Такой человек и не должен верить в счастливый конец.

А я знал: здесь что-то не так. Я помнил все время безмолвный балет, семь человек, "Shamen" в ушах.

Я знал тогда - и верю сейчас: эти люди были счастливы. Они стояли вокруг стола, будто семь лепестков волшебного цветка, будто люди на рейве, танцующие в одном кругу. Я знал: в этот момент они любили друг друга. Что бы ни случилось потом - любили и были счастливы.

Я попытался забыть все, что рассказал мне Горский. Исход детектива зависит от автора - и значит, все в моих руках. Нужно только сделать усилие, сдвинуть точку сборки - и все пойдет совсем по-другому. Люди, которые пьют водку и зарабатывают большие деньги, тоже имеют право на счастье.

В пятницу ночью я танцевал в клубе "Летюч". И я сказал себе: даже такие, какими увидел их Горский - в этом я почему-то по-прежнему верю ему, - так вот, даже такими они заслужили краткий момент безмятежности, радости, счастья, любви. Даже если потом они поубивали друг друга. Даже если потом все кончилось плохо. Краткий момент счастья. Этого хватит для них и для меня.

В ночь, как сегодня, нельзя отказать в счастье любому. Сейчас все сойдется, вот прямо сейчас.

Альперович сказал: ты же знаешь, я люблю только тебя. Я думал: это улика. Но если предположить, что это признанье в любви? То, что мужчина говорит женщине, которую любит. Например, после ночи, проведенной вместе.

Почему я так уверен, что Альперович не спал с Женей? Потому что никто об этом не знал? А если это случилось в последнюю ночь? Если он просто не захотел об этом рассказать? Я бы, например, не захотел.

В пятницу ночью я танцевал в клубе "Летюч". Все хорошо, мы счастливы вместе. Когда люди танцуют всю ночь, появляются новые смыслы. Многое видишь потом по-другому.

Смерть и несчастье - это как сбой в программе. Тут нету злой воли, потому что, когда ты танцуешь всю ночь, трудно поверить в существование зла.

Отчего умерла Женя? Вдруг в самом деле - какой-нибудь брак, слишком много амфетаминов, плохо на водку легло, просто сердце отказало, мало ли что? Ведь никакого пенициллина не было - а мы все поверили в аллергический шок. Вон, я слышал недавно, от экстази в Англии умерло человек десять: принимали его миллионы, так что довольно немного, но это неважно. Несколько сотых процента, несчастный случай - почему это не могло случиться с Женей?

Семь фигур в колодце холла, безмолвный балет, тайная красота, скрытый смысл. Если уж искать Истину, то надо предположить, что наша жизнь в самом деле имеет какую-то высшую цель.

Если той ночью Женя в самом деле переспала с Альперовичем, это значит: круг замкнулся. Я вспомнил алхимические знаки у дверей в комнаты, вспомнил истории Горского: в каждой из семи историй была та или иная планета. Солнечное тепло жара от аллергии; Луна в проеме балконной двери; Марс - бог войны - и Сидор в армейской форме; бог торговли Меркурий, которого хотел видеть из окна Роман; Юпитер, бог грома и молнии, загоняющий Альперовича и Женю в "Хинкальную"; Венера, покровительница влюбленных, сводящая вместе Женю и Леню. И, наконец, Сатурн: последняя планета, объединяющая всех в единый круг. Семь планет, соединенные любовью. Алхимический брак.

Тычинки наружу, лепестки по ветру, сейчас все сойдется, вот прямо сейчас.

Пять королей и две королевы. Они должны переспать друг с другом - и тогда из руин восстанет разрушенный замок. Ажурные башни, крики птиц, шум волн. Две девочки, играющие в принцесс. Дни напролет в вымышленном мире акварельных рисунков, кукол в самодельных платьях, замков из немецкого конструктора - прообраза "лего", в который играет мой трехлетний племянник. Замок из конструктора. Из маленьких кирпичиков. Из камней. Замок.

Две девочки, играющие в принцесс и не знающие о скором конце советской империи. Конечно, они думали - это замок. Они просто не знали слова "храм".

Первый хозяин дома был, вероятно, масоном, располагал комнаты в согласии с тайным, символически-осмысленным планом. Поклонник Иоанна Арндта и Роберта Фладда, вольный каменщик, руководивший крепостными строителями, он хотел, как и положено, воссоздать разрушенный Храм.

У домов - своя судьба. Потребовалось двести лет, революция, перепланировка усадьбы, новая смена власти, перестройка, приватизация, семь человек, не подозревающие о своей миссии. Может быть - девять, если считать Милу и Алену.

Семь человек выбирают себе комнаты. Они шутят, думают, что это не имеет значения. Но все давно решено за них, каждый выбирает свою планету. Этой ночью на холст наложат последний мазок. Наутро они встретятся в колодце холла, словно семь планет, семь лепестков магического цветка, семь камней, положенных в фундамент Храма, семь металлов, семь дней недели. Семь узлов любви на традиционном масонском красном шнуре.

Семь человек - словно люди на рейве, танцующие в одном кругу. Люди, объединенные любовью. Что бы ни случилось потом, в этот миг Храм существовал. Ажурные башни, крики птиц, шум волн. Момент полноты бытия, почти непереносимой.

В этот момент Женя умирает - сделан круг, ее миссия выполнена. Отчего она умерла? Дурная примесь? Злой умысел? Дележ активов и собственности? Вещества не важны, и деньги не важны. Важна только любовь - а они любили ее.

Это был краткий миг - и они не знали о нем. Может быть, Женя знала - но она умерла. Все остальные так и не узнали, что с ними случилось. Не захотели поверить, что даже смерть не отменяет мгновенья любви. И потому - суицид, два убийства, невозможность счастья.

Сегодня я обедал с Костей. Воскресный обед в семейном доме. Света, беременная вторым ребенком. Мой трехлетний племянник, увлеченно играющий в "лего". Белые чистые стены, светлая комната, вкусный обед. Я выпил немного вина - и Костя сказал: слушай, мне нужен человек, которому я смогу доверять. Нормальное дело, без криминала, только уход от налогов. Я спросил: а что надо делать? Костя сказал: страховую компанию. И я ответил: а давай попробуем. Я раньше вина не любил, но тут выпил еще бокал. Я знал: вещества не важны, и не важны деньги.