Мотылёк

– Мне незачем ее спрашивать, – отвечает Вивьен. – Она не любит встречаться с людьми, в особенности с незнакомыми. Не принимайте это на свой счет, – добавляет она. – Если хотите, я передам ей, что вы заходили и держались вполне дружелюбно, хоть и были излишне навязчивы.

Отлично сказано, Вивьен! Я понимаю, что эта партия нами выиграна.

Но у женщины в вязаной шляпке, похоже, иное мнение. Я слышу, как она, откашлявшись, произносит:

– Миссис Моррис, нас беспокоит только одно – состояние вашей сестры. Мы не хотим лезть не в свое дело, но к нам поступают сведения, что она больше не может ухаживать за собой сама. Я пришла, чтобы проверить, каково ее здоровье. Если вы не желаете помочь мне, боюсь, мне придется написать отчет…

– С ее здоровьем все в порядке, спасибо за беспокойство, – прерывает ее Вивьен.

– Я имею в виду не только физическое здоровье.

– Я же уже сказала вам, что ее здоровье в порядке. Несмотря на холодную зиму, она ничем не болеет. Послушайте, не знаю, откуда вы получаете свои сведения, но я ее сестра, и теперь я за ней присматриваю. Пожалуйста, не приходите сюда больше.

– Миссис Моррис, это непростое дело – ухаживать за… Боже ты мой! Вивьен захлопывает дверь прямо перед лицом этой Синтии. Я решаю, что пора выйти из своего укрытия, и выглядываю из дверей библиотеки. Меня переполняет чувство благодарности, и я даже забываю сделать вид, что я ничего не слышала. Вивьен смотрит в мою сторону, но, похоже, меня не видит. Ее спина прижата ко входной двери – она как будто боится, что Синтия может начать ломиться в наш дом. Это уже не игра! Но, подойдя поближе, я вижу, что, судя по всему, она просто опирается на дверь, чтобы не упасть. Меня удивляет ее потрясенный вид. Впрочем, она довольно быстро приходит в себя и отступает от двери – или от баррикады? Не надо было мне показываться! Если Синтия сейчас будет ломиться в дверь, она может и протаранить ее.

– Социальная служба… – пренебрежительно фыркает Вивьен, проходя мимо меня в кухню. – Свиньи! Никогда не открывай им, слышишь?

Но мой ответ, похоже, ей не нужен.

Я иду следом за ней – мне хочется посмотреть брошюры. Вивьен тем временем вытаскивает из пенала кастрюли и сковородки.

– Она принесла какие-то буклеты? – спрашиваю я. – Да. А что, они тебе нужны?

Рука Вивьен по-прежнему сжимает пачку листков.

Вообще-то нужны, но что-то удерживает меня от положительного ответа. Мне приходило в голову, что Вивьен может рассмеяться, начать поддразнивать меня или еще каким-то образом использует эти сведения против меня, как это она обычно делает. Но я вижу, что сейчас она может в любую минуту разорвать их в клочки. Меня пронизывает трепет и замирает в животе, как высохший осенний листок. На миг меня охватывает чувство, что мы в тупике и требуется быстрое решение – оставаться неподвижной или резко прыгнуть на нее и выхватить буклеты? Они очень, очень мне нужны – я уже не представляю себе жизни без них.

– Я тут подумала, что стоит посмотреть их, – как можно более небрежным тоном говорю я.

– Держи, – неожиданно отвечает Вивьен, передавая мне буклеты. – Но сначала, пожалуйста, помоги мне справиться с этими водопадами в холле. Хорошо?

Мы начинаем расставлять все сосуды, которые только можно найти, под льющуюся с потолка воду. Закончив, мы обнаруживаем, что кастрюли, расставленные первыми, уже переполнились, и проходит полчаса, прежде чем ручейки воды ослабевают настолько, что я могу сбежать в библиотеку с буклетами в руке.

Первые два я видела уже много раз:

Но немало здесь и новых буклетов: «Безопасность престарелых», «Безопасность: советы по предотвращению наиболее распространенных трудностей, с которыми сталкиваются люди старшего возраста», «Собаки как компаньоны», «Путешествия для престарелых», «Один дома? Что можно переделать в вашем жилище», «Потребности умирающих», «Одинокая старость? www.seniorsinlove.com – никогда не поздно найти любовь!», «Выбор дома престарелых», «Увлечения для пожилых людей», «Болезнь Альцгеймера – раскрыть завесу тайны».

На последнем буклете я останавливаюсь – мне всегда нравилось читать медицинские брошюры. Кроме того, меня всегда занимал вопрос, как я, живя одна, смогу выявить у себя болезнь Альцгеймера или слабоумие, как у Клайва. Если рядом нет никого, кто мог бы сказать вам об этом, как можно обнаружить у себя медленную психическую дегенерацию и отличить ее от естественного для старика ослабления памяти? В наше время мало кто помнит о том, что грань между здравомыслием и безумием очень тонка и многие люди живут на самом краю. Невозможно всегда пребывать в полном равновесии – у большинства из нас время от времени наблюдается небольшой избыток или недостаток того или иного химического вещества в мозге. Каких-то абсолютных норм не существует: быть чересчур нормальным в некотором смысле тоже равносильно сумасшествию. И потом, кто может судить, здравомыслящий человек или нет? Я знаю, что деревенские всегда считали «бабочницу» и всех обитателей этого дома немного свихнувшимися и с радостью подхватывали любые сплетни, которые до них доходили. Но маленькие деревушки всегда реагировали таким образом на все необычное для них или попросту «другое» – а ведь в деревне меня совсем не знают!

Я начинаю рассматривать стариков, изображенных на обложке буклета, – они рядком сидят на пластиковых стульях, словно ждут автобуса, который должен увезти их куда-то. По мне, они выглядят как вполне нормальные заскучавшие люди. Если вас интересует мое мнение, скажу, что эти буклеты слишком любят навешивать на всех ярлыки. Как-то я прочитала, что онихофагия – это ПНД, позволяющее снять стресс. От одного этого определения можно впасть в ступор, однако дальше было написано, что онихофагия – это патологические навязчивые действия, привычка обкусывать ноги. Но привычка – это не болезнь!

Открыв буклет, я читаю первый абзац: «В наши дни единственным надежным симптомом болезни Альцгеймера можно считать бляшки и тромбы в ткани головного мозга, но чтобы исследовать эту ткань, необходимо провести вскрытие, то есть дождаться смерти больного».

Какой толк от этого совета? Даже если бы у меня была болезнь Альцгеймера, я бы этого не узнала. Или все-таки узнала бы? Быть может, я чувствовала бы себя по-другому?

Далее написано, что врачи могут лишь диагностировать «вероятную болезнь Альцгеймера», что один набор симптомов может иметь самые разные причины и что такими же симптомами сопровождается одно легко излечимое заболевание щитовидной железы… Я прекращаю читать. Очевидно, что про болезнь Альцгеймера на самом деле никто ничего не знает и медикам следует оставить стареющих людей в покое, а не приписывать им всевозможные психические расстройства.

В библиотеку с чайным подносом в руках заходит Вивьен. На подносе чайник Белинды, две чашки с блюдцами и имбирное печенье, которое она выложила кружком по краю подноса. За ней топает Саймон.

– Есть что-нибудь интересное? – спрашивает она, ставя поднос на столик у камина.

Я зачитываю ей тот буклет.

– Помню времена, когда люди просто старели или становились чудаками, – замечаю я, закончив чтение. – Никто не называл их психическими. Помнишь мистера Бернадо? Люди много раз видели, как он ловит рыбу в одном нижнем белье. Кто-нибудь просто отводил его домой и показывал ему шкаф с одеждой.

– Вирджиния! – суровым тоном укоряет меня Вивьен. – В наше время не принято говорить «психические» – это оскорбительно.

– Вообще-то я хочу сказать, что многие из этих людей были чокнутыми, но мы лишь называли их чудаками. Или просто стариками. И в медицинской справке они не нуждались.