Вам и не снилось

на батарею. На подоконнике стояла бутылка чешского пива, которое бабушка сладострастно потягивала, одновременно разговаривая. Вот почему голос показался необычным. Курлыкающим. И сигарета на блюдечке лежала закуренная, и кусок холодной говядины был откушен, а на соленом огурце прилипла елочка укропа. Весь этот натюрморт с бабушкой был так солнечно ярок, что естественная в подобной ситуации мысль - бабушка бессовестно нарушает больничный режим просто не могла прийти в голову. Она исключалась главным - пышущим здоровьем. А бабушка курлыкала:

- Дуся! Во мне погибла великая актриса. Уверяю тебя. Я полдня в одном образе, полдня в другом.

- Бабушка, - сказал Роман, - ты не актриса, ты Васисуалий Лоханкин.

Он видел, как брякнулась на рычаг трубка, как стремительно взлетели с батареи опушенные кроликом тапки, как пошла на него бабушка со стаканом пива, а на стакане улыбалась лошадиная морда.

Роман вдруг испугался. Испугался слов, которые она сейчас скажет, дожевав кусок говядины. Он побежал в комнату тетки, самую дальнюю, имеющую задвижку, а бабушка побежала за ним. Тут-то и зазвонил телефон. Роман не знал, что это наконец прорвалась через все "кулинарии" и "занято" его молоденькая учительница. Что в эту секунду она, пылая вдохновением, ведает бабушке о его желании поехать в Москву, а также и о том, что его надо уложить, уложить, уложить. Роман не слышал, как бабушка отчитывает ее, что она не могла позвонить раньше, обвиняет ее в нерасторопности.

Роман бегал по теткиной комнате. Все еще виделся этот натюрморт с бабушкой. Огурец Вырос до размеров большого кабачка и все тыкал в него укропом. От розовой сердцевины у говядины рябило в глазах. Значит, она не розовая - разноцветная? А тут еще пена от пива густая, шипящая и горячая, как из бани, почему? Бабушка - Васисуалий Лоханкин? "Я к вам пришел навеки поселиться..." Кто пришел поселиться? Куда пришел? И почему навеки?

А бабушка уже властно стучала в дверь, и голос ее был уже без пива и мяса.

- Открой, и поговорим, - ласково журчала она. - Ты поймешь, что мы были правы. Есть ситуации, когда помогает только скальпель... Это говорил кто-то из великих... Ты меня слышишь? Открой, я тебе объясню популярно, на пальцах.

Роман ухватился за край стола. Голос бабушки доставлял ему физическую муку. Так не бывает, думалось, не бывает. Не бывает. Не бывает, чтобы голос дырявил.

- Ты должен и будешь знать правду, - уже кричала бабушка.

"Она заговаривается, - думал Роман, - она хочет сказать - ложь?.." Очень кружилась голова, и он ухватился за стол. "А! - подумалось. - У меня, кажется, поднимается температура".

- Порочная семья и порочная девка! - кричала бабушка. - И мы всем миром не допустим.

"Миром - это крепко сказано, - горько засмеялся Роман. - Вязать меня, вязать..."

Бабушка гениально приняла телепатему.

- Мы тебя повяжем! - трубила она. - Веревками, цепями... Но мы спасем тебя, дурака, от этой девки!

И тут только, произнесенное дважды, слово обрело смысл и