Страна вина

— Пригласите управляющего Юя, — сказала шоферица. — Скажите, что пришла «номер девять».

Пока они ожидали прихода Юй Ичи, шоферица, ничуть не смущаясь, скинула шлепанцы и вытерла о мягкий ковер измазанные в грязи ноги. Наверное, оттого, что в комнате было тепло, у нее засвербило в носу, и она несколько раз подряд звонко чихнула. Один раз ей никак было не чихнуть, и она, чтобы помочь себе, задрала голову и подставила лицо под раздражающий свет ламп, сощурив при этом глаза и приоткрыв рот. Этот ее вид следователю не понравился: словно охваченный любовной страстью осел принюхивается к моче ослицы.

В перерывах между чиханием он язвительно осведомился:

— Ты что, в баскетбол играла?

— Апчхи… Что ты сказал?

— При чем здесь «номер девять»?

— Да девятой любовницей я у него была… апчхи!

2

Наставник Мо Янь, здравствуйте!

Я уже передал Ваши соображения господину Юй Ичи, и он самодовольно заявил: «Ну что? Я же говорил, что он возьмется за мое жизнеописание, вот он и берется». Он добавил также, что двери ресторана «Пол-аршина» открыты для Вас в любое время. Недавно городские власти выделили немалую сумму на его отделку, он работает двадцать четыре часа в сутки, богато обставлен — сплошное великолепие. По самым скромным оценкам он уже достиг уровня трехзвездного. Они тут недавно принимали группу японцев, так эти черти мелкие настолько остались довольны тем, как провели время, что их руководитель написал в журнал «Турист» и дал ресторану очень хорошую рекомендацию. Так что приедете в Цзюго — будете наслаждаться жизнью в ресторане «Пол-аршина», не платя ни гроша.

Что касается посланного Вам рассказа в духе «литературы факта» «Герой в пол-аршина», там уж мое перо погуляло на славу. В своем письме я объяснил, что преподношу Вам это сочинение в подарок, чтобы Вы могли обращаться к нему при написании своих заметок. Ваши критические замечания, наставник, я принял всей душой. Мой недостаток — чрезвычайно богатое воображение, поэтому зачастую я излагаю как ни попадя, отвлекаюсь на что-то побочное и отхожу от основных принципов литературы. Теперь приму к сведению Вашу критику, чтобы взять реванш и писать в соответствии с литературными нормами, вкладывая всю душу.

Наставник, очень надеюсь, что в ближайшее время Вы приедете в Цзюго. Любой живущий на земле, можно считать, прожил жизнь напрасно, если не побывал здесь. В октябре открывается первый фестиваль Обезьяньего вина — невиданное по великолепию событие, когда в течение целого месяца каждый день будет происходить что-то интересное, и Вам никак нельзя его пропустить. В будущем году, конечно, пройдет второй такой фестиваль, но уже не будет такого великолепия, как на первом, так сказать, возможности прикоснуться к первозданному. Чтобы узнать все секреты и создать Обезьянье вино, мой тесть три года прожил среди обезьян в горах Байюаньлин, что к югу от города, и чуть не впал в умопомрачение. Но по-другому Обезьяньего вина и не создашь, как и не напишешь хорошего произведения.

Книгу, которая Вам нужна — «Записи о необычайных делах в Цзюго», — я прочитал несколько лет назад у тестя, но впоследствии найти ее не удалось. Я уже позвонил своим приятелям в отдел пропаганды горкома и попросил во что бы то ни стало разыскать для Вас один экземпляр. В этой книжонке полно злобных намеков, и нет сомнения, что написал ее наш современник. Но остается под вопросом, Юй Ичи ли это. По Вашему выражению, этот Юй Ичи — полуангел-полудемон. Его в Цзюго и поносят, и превозносят, но он — карлик, и обычные люди открыто в схватку с ним не вступают. Поэтому его ничто не останавливает и он творит что хочет. Вероятно, он развил в себе человеческую доброту и человеческую злобу до такой степени, что они проявляются во всей полноте. Вашему ученику, с его скромными талантами и ограниченными знаниями, не охватить внутренний мир этого человека. Золото там есть, оно лишь ждет, когда явитесь и доберетесь до него Вы, наставник.

Уже прошло много времени с тех пор, как мои произведения посланы в «Гражданскую литературу», и осмелюсь обратиться к наставнику с просьбой поторопить редакторов журнала. Прошу также передать им приглашение принять участие в первом фестивале Обезьяньего вина. Я приложу все усилия, чтобы организовать для них питание и жилье. Уверен, что радушные жители Цзюго сделают все, чтобы они остались довольны.

Посылаю с этим письмом еще одно свое произведение под названием «Урок кулинарного искусства». Наставник, перед тем как начать работу над ним, я проштудировал почти все написанное в стиле популярного сегодня «неореализма», постарался взять у авторов самое лучшее и по-своему изменить. Наставник, все еще тешу себя надеждой, что Вы поможете передать это произведение редакторам «Гражданской литературы», ибо верю: продолжая представлять им свои работы, я смогу тронуть сердца этих небожителей, обитающих в нефритовых теремах и яшмовых чертогах и каждый день имеющих возможность наблюдать за Чан Э, расчесывающей свои волосы.

Желаю безмятежного творчества!

С почтением,

Ваш ученик Ли Идоу

3

«Урок кулинарного искусства»

Моя теща, дама средних лет с удивительным шармом, пока не тронулась умом, была просто красавица. Одно время она казалась моложе, симпатичнее и сексапильнее своей дочери. Ее дочь — моя жена — бессмыслица, конечно, но упоминать об этом приходится. Жена работает в отделе специальных колонок газеты «Цзюго жибао» и опубликовала немало эксклюзивных интервью, вызвавших резкие отклики. Цзюго — город небольшой, и она, можно считать, человек заметный. Лицо жены — смуглой и тощей, с желтоватыми волосами — словно покрыто ржавчиной, а изо рта у нее несет тухлой рыбой. Теща же — женщина в теле, с белой, нежной кожей, с черными, будто смазанными маслом волосами, а ее рот день-деньской источает аромат жареного мяса. Разительное несходство между женой и тещей, если поставить их рядом, неизбежно наталкивало на мысль о классовой борьбе. Теща походила на ухоженную наложницу богатого помещика, а жена — на старшую дочь бедняка-крестьянина, живущего в крайней нужде. Из-за этого жена с тещей так ненавидели друг друга, что три года не разговаривали. Жена предпочитала ночевать в помещении редакции, лишь бы не возвращаться домой. Каждый мой визит к теще вызывал истерику, и она ругала меня всеми грязными словами, какие и на бумагу-то не положишь, словно я шел не к ее родной матери, а к проститутке.

По правде говоря, в то время у меня на самом деле рождались смутные фантазии, связанные с красотой тещи, но эти нехорошие мысли были скованы тысячей толстых стальных цепей и не имели никакой возможности к развитию или воплощению. А вот ругань жены прожигала эти цепи, словно бушующий огонь. И однажды я вспылил:

— Если я когда-нибудь пересплю с твоей матерью, вся ответственность ляжет на тебя.

— Что?! — взъярилась она.

— Если бы ты не напоминала об этом, мне бы и в голову не пришло, что зять красивой женщины может заниматься с ней любовью, — съязвил я. — Нас с твоей мамой разделяет лишь возраст. Кровного родства между нами нет. К тому же недавно в вашей газете была опубликована преинтересная история о молодом американце из Нью-Йорка по имени Джек, который развелся с женой и женился на теще.

Жена взвизгнула, глаза у нее закатились, и она рухнула в обморок. Я скоренько вылил на нее ведро холодной воды и стал тыкать ржавым гвоздем в точку между носом и верхней губой и в точку между большим и указательным пальцем. Целых полчаса провозился, прежде чем она стала приходить в себя. Она лежала, мокрая, в грязи, как одеревенелая высохшая лесина, вытаращив на меня глаза. В них сверкали и рассыпались лучики, лучики отчаяния, от которых меня бросало то в жар, то в холод. Хлынувшие слезы стекали к ушам. В тот момент я подумал, что единственное, что можно сделать, это совершенно искренне попросить у нее прощения.