Новые крылья

В вагоне М. сразу взялся за работу, т.к. его мучила совесть, что в последние дни подзапустил. Исписал столько бумаги, что на станции пришлось бежать купить ему новую тетрадь. Так он был увлечен, что не видел ничего вокруг и не слышал. Анне чуть не насильно приходилось кормить его и поить чаем.

7 ноября 1910 года (суббота)

По приезде застали на квартире нашей большое пополнение. Мать Анны приехала со своими тетками. Они так рады были снова нас видеть, что прямо пищали от восторга. Вешались мне на шею и ногами болтали. Безусловно, живот очень долго был в центре всеобщего внимания. Тещу свою я представлял как угодно, но не так. Она ничуть не похожа ни на Анну ни на своих беленьких тетушек. Высокая, по-моему, выше, Пэр-Сури, полная, с густым низким голосом и весьма сдержанными манерами. Анну поцеловала холодно, мне и Мише едва кивнула, вежливо, но немногословно расспросила о дороге и здоровье. Моя мама ничего, как видно, чувствует себя неплохо в новой компании. И потом они все своими делами заняты, и встречаются почти только за столом. Мама расцеловала нас с Анной и Мишу, всех одинаково. С нашим приездом в квартире стало тесновато. Но ничего, разместились. М.А. переписывал дорожную работу. Я предложил помочь, но он отказался. Пьетро показывал нам свою коллекцию раковин, засушенных необычных рыбок и кораллов. Мне он всего этого не показывал раньше, хоть я и думал, что мы подружились, а М.А. сразу предложил. Я давно заметил, что в присутствии Демианова молодые мужчины всегда хотят казаться лучше. Разве и со мной не так было?

8 ноября 1910 года (воскресенье)

Были у врача. С Анной все хорошо. Доктор рекомендовал перебраться жить поглубже в город, подальше от моря, т.к. начались уже сильные ветра. Спросив у него совета, получили адрес знакомых, у которых он сам нанимает один этаж, а другой свободный. Тут же зашли договориться.

Я потихоньку от всех предложил маме перебраться с нами, но она отказалась, не хочет нам мешать. И потом они очень подружились с Бениттой и ее дочерью. Прислугу в новую квартиру пока нанимать не стали. Завтракать будем в кафе неподалеку, а обедать и ужинать у наших. Прибраться по-мелочи я могу и сам, со стиркой тоже устроимся – в городе полно прачек. Все мы очень довольны, что нашлась хорошая причина жить отдельно втроем. Для Миши есть у нас кабинет. Не хуже, чем у Вольтера в его Вавилонской башне. Да и тише.

9 ноября 1910 года (понедельник)

Перебрались в новую квартиру окончательно. Отпраздновали немного вином, виноградом персиками и ласками. Потом Миша сел за работу, а мы с Анной наводили уют. Двигали мебель, расставляли по собственному вкусу, раскладывали по местам свои пожитки. Мне захотелось, чтоб и потом, в Лионе была у нас такая квартирка. Размечтался, как будем жить все вместе, и Демианова никуда ни за что не отпустим.

Вечером приходил Пьетро, принес нам ужин. Я поражаюсь тому, как молодые парни, совершенно простые, и как выражается Демианов, «неграмотные» ведут себя при нем. М.А. смеется и твердит, что я все выдумываю, но провалиться мне на месте, если Пьетро с ним не заигрывает.

10 ноября 1910 года (вторник)

Гуляли втроем. Обедали у наших. Мадам ma belle-mère [25] подробно расспрашивала меня о моих занятиях в прошлом и планах на будущее. Смотрела холодно. Настоящий допрос и ко всему безжалостные намеки на мое положение. Порой я терялся совсем и вовсе не знал, что отвечать, только Анна меня все время выручала. После обеда ушли сразу же. Я расстроился. Анна утешала меня, говорила, что maman [26] ее со всеми строга. Да меня-то не строгость ее смущает, а правота. Конечно, кончать нужно с бездельем и приниматься за работу, но как не хочется! Мы живем сейчас легкой, привольной жизнью, есть у нас любовь и друзья и согласие во всем, и нет ни в чем нужды. Ах, если б длилось это вечно! Приходится признать, мы, то есть я, паразит и счастлив своей паразитической жизнью. О том, что рано или поздно кончится она, даже думать не хочется.

Вечером Пьетро опять принес нам ужин. Мы и его с собой посадили. Они с Дем. весело болтали о подружке Пьетро, которая не слишком-то благосклонна к нему. И Демианов давал советы и строил фантастические планы соблазнения с веревочными лестницами, певцами-кастратами под окном, ночным похищением и т.п. Пьетро смеялся до слез. Он буквально влюблен в Демианова, прямо в рот Мише смотрит. Уходя, долго и горячо жал ему руку. М. уже знает о том, как мы с Анной подучили Жанну, тем самым осчастливив и ее и доктора. Он предлагает и для Пьетро сделаться ангелами любви и помочь ему соблазнить подружку. Мы с А., смеясь, возразили, что единственный известный нам метод обольщения тут не подействует. Тогда М. обещал сам что-нибудь придумать.

11 ноября 1910 года (среда)

Ходили в банк, получать деньги от отца. Опять мне укол в сердце. Посмотрел я на клерков за конторками, ведь и мне предстоит вот так же. Чего я боюсь? Трудностей? Нет. Скуки? Нет. Чего же? Да просто не хочу расставаться с этой жизнью. Не желаю никаких перемен. Пусть бы ребенок навечно остался в животе, а мы с Анной и Демиановым в своей хорошенькой уютной квартирке в Сорренто. Но душа моя сжимается от предчувствия того, что все это кончится, и, может быть, скоро и неожиданно. Обедали в кафе. Вечером Пьетро снова у нас с ужином. Демианов опять выплескивал на него свои фантастические прожекты. Но П. заявил, что нашел свое средство. Только не хочет раскрывать секрета. Д. изводил его: раз не хочет сказать, то и средства никакого нет, просто он сдался, и девица ему не достанется. Бедному П. очень трудно сдерживать свой темперамент, но ушел он, так ничего нам не открыв.

12 ноября 1910 года (четверг)

Проснувшись утром, обнаружили, что М. нет дома. Не успели слишком разволноваться – явился. Пьетро разбудил его на заре, чтобы изложить свой тайный план. Где-то здесь рядом живет колдун, по заверениям П. самый настоящий и очень могущественный. Парень верит в это безгранично. Предложил и Демианову с ним пойти, настаивал на полной секретности предприятия, но Миша уговорил его посвятить нас и тоже взять с собой. После небольшого спора, стоит ли идти Анне (М. возражал, я робко ему поддакивал, Анна категорически стояла на своем) пошли все вместе. Пьетро, приветствуя нас, несколько косо взглянул на А., мол, что и она тоже? Но ничего не сказал. Ладно, с Пьетро все понятно, но неужели и Демианов верит в колдуна и боится неприятностей для Анны или ребенка? Лично я только развлечением все это считаю. Надеюсь, будет поинтересней, чем спиритический сеанс, с которого мы с Ольгой тогда сбежали.

Дошли до рыбацкого селенья. Пьетро по дороге рассказывал о чудесах, какими этот колдун славится. Демианов с серьезным видом ставил ему вопросы, кивал и все нам переводил. В так называемом доме колдуна – обыкновенной рыбацкой хижине, нами распоряжалась маленькая девочка, черноглазая и босая, дочь или внучка его и помощница. Сначала она велела всем нам ждать и ушла, видимо докладывать. Явилась, сказала что-то, чего никто не понял, кроме Пьетро. Он перевел Демианову, а Демианов нам: «Пусть войдет самый молодой». Мы с Пьетро переглянулись и остались стоять, девочка на секунду исчезла, где-то рядом что-то крикнула, появилась снова и указала пальцем на Пьетро. Он прошел за ней в соседнюю комнату. Мы приготовились долго ждать, пока наш приятель выйдет, и кого-то из нас пригласят следом. Но не прошло и пяти минут, как девочка пришла, пролепетала что-то непонятное и протянула руку ладонью вверх. Я положил ей несколько монет. Она зажала их в кулачке, пропищала еще что-то и протянула другую руку. Я добавил. Она спрятала денежки у себя в одежде и указала пальцем на меня. Я, получив от своих спутников одобрительные кивки, двинулся за ней. Малышка оставила меня в душной комнате без окон, я огляделся – нет никого, освещение слабое и странные огромные тени по стенам. Я догадался, что исходят они от глиняных сосудов, похожих на кувшины с прорезанными в стенках узорами и свечами внутри. К тому же, из расставленных повсюду плошек курился дым, затрудняющий дыхание и оставляющий сладость в горле. Я еще подумал, что Анне сюда не стоит входить. Сидел так минут десять, глотая сладкий дымок и разглядывая тени по стенам. Соскучился и хотел уж выйти на воздух, когда вошла, как мне показалось, женщина, с длинными волосами, морщинистым лицом в чуднóм балахоне. Но когда она заговорила гулким хриплым басом, я догадался, что это и есть колдун. Из того, что он говорил, я ни слова не понял. Он смотрел мне пристально в глаза, пару раз провел рукой у лица моего и разок сунул в нос одну из своих дымящих плошек. Никакого особенного мистического впечатления я не получил, снова разочарованно припомнил петербургских спиритов и вышел. Как потом выяснилось, ни Демианова ни Анну к колдуну не приглашали, им по ладоням гадала девочка. Они почти ничего не поняли из ее предсказаний. Пьетро не знаю куда делся, домой без него пошли.