Совесть вне памяти

он выкопал в дебрях шкафа достаточно опрятную футболку и натянул ее. Как раз в этот момент в комнату и вошла Надежда Федоровна.

- Здравствуй, конспиратор. И где ты выкопал такую красотку?

- Мам, ты мне все равно не поверишь.

- А как мне понравиться, ты ее специально учил?

- Нет. А что? Что-нибудь не так?

- Так, так. Она там картошку чистит. Лук уже нарезала. Хозяйственная. Хорошая девушка, сразу видно. Не то, что твоя грымза.

- Ну ма-ам! - обиделся Борисов за свою Наташку.

- Ладно, ладно. Не грымза. Шмара. Курит, как паровоз, прическа словно бомба на нее упала, на кухню носа ни разу не казала.

- А ты в наше время некурящих девушек видела? Сейчас только у мужиков ума хватает легкие не засмаливать.

- Видела. Сейчас, на кухне. Эту шмарой не назовешь.

- Боже, где ты таких слов набралась?

- Иду в ногу со временем. Так где ты ее взял?

- Мама. Сядь.

- Что такое? - Надежда Федоровна присела на краешек дивана.

- Мама, меня сегодня повязали за попытку ее убить.

- Такую хозяйку, если не притворяется? Ну, ты, братец, псих.

- Тебе смешно. А меня почти час в отделении продержали.

- А почему выпустили?

- Я пообещал, что она им завтра позвонит, целая и невредимая.

- Ну, прямо детектив. Агата Кристи.

- Она приезжая. Если потеряется в городе, то как я докажу, что она цела и здорова?

- И что ты предлагаешь?

- Можно она у нас сегодня переночует?

- Что-то в таком духе я и ожидала, - вздохнула Надежда Федоровна. Но имей в виду, она будет спать в маленькой комнате, а мы с тобой в большой!

- Никаких вопросов!

- Ладно, тогда ступай на кухню и помоги девушке.

* * *

Он сидел на броне, левой рукой придерживаясь за скобу, а правой сжимая автомат. Из-под тяжелого шлема пот едкими струйками сочился под бронежилет, под х/б и покрывал тело зудящей коркой. Немилосердно жгло солнце, накаляя железо, воздух, пыльную дорогу. Колеса БТР вздымали серые облака, сливающиеся в бесконечный шлейф позади и покрывающие блеклой пеленой все вокруг. Страшно чесались ноги, руки, голова; жутко щипало глаза, но он продолжал настороженно вглядываться в бескрайние поля вокруг. Впереди показалась густо-зеленая роща. По мере приближения она стала распадаться на отдельные деревья, кусты, сквозь листву проступили крыши домов, и через несколько минут бронемашины въехали в поселок,

- Здесь, здесь!

Наперерез, чуть ли не под колеса, кинулась бабка в рваном цветастом платье. Тяжелая машина, шарахнувшись в сторону, остановилась. Он вскинул автомат, ожидая, как проявит себя засада. Но Стрельба не начиналась, лишь плач бабульки резал по нервам.

- Приехали родненькие, соколики ясные. Теперь не помрем. Дождались, милые. Сладкие вы наши. Выжили. Кровинушка наша... Не будут нас как собак теперь... Внучка не увидит...

БТР тронулся и, покачиваясь на колдобинах, помчался вперед. Оставшаяся позади бабка, упав на колени и глотая редкие старческие слезы, крестила их вслед, шепча благодарственные молитвы.