Совесть вне памяти

или со мной в кабинете оставаться". Да, да. Так прямо и говорят. В ресторан хотела пойти работать, Возле Светлановской площади: в первый же день приехало несколько машин, вылезает такой... Большой мужчина. "Ты, говорит - со мной будешь спать, а подруга твоя с другим парнем, он в машине"...

- Боже мой...

- Так везде, Надежда Федоровна. Ни в один банк, ни в один ресторан без этого не устроиться. А я мужчин вообще не могу рядом терпеть... Наире, это армянка которая, повезло. У них директор сразу сказал "Кто к женщинам приставать станет, в момент уволю", Но это, наверно, один такой на весь город.

- А в обычных столовых?

- Там оклады такие, что невозможно выжить. Я понимаю, вы боитесь, что родственники приедут... Только нет никого. Бабушка с братом под Вологдой, он там учится. И ходить ко мне никто не будет... Я наверно вообще никогда к мужчине и близко не подойду... Нет, я заплачу. Это мне сейчас мало платят, а на новом месте... Поваром, то есть...

- Перестань, девочка. Что мы, не люди, что ль, все понимаем. Я через три дня к сестре в Тихвин уеду. На две недели, можешь пожить в маленькой комнате. А там посмотрим... Только не надо плакать, не нужно...

Больше он ничего не расслышал, но мимолетная Тамарина фраза крепко засела в голове... Что значит - "никогда к мужчине и близко не подойду"?

* * *

Маляра в столовой Адмиралтейского завода угадать совсем не трудно если видите покрытого суриком человека с тремя светлыми пятнами на лице, (два вокруг глаз, от очков, а третий вокруг рта и носа, от респиратора) стало быть, перед вами маляр. Работа эта не сахар - красить тесные шахты, воздуховоды; сидеть в узкой как гроб щели двойного дна, и поливать все вокруг краской, не видя света и получая, как водолаз, воздух по шлангу удовольствие ниже среднего. Настолько ниже, что в блаженные времена застоя желающим работать маляром завод предоставлял не койку в общежитии, а отдельную комнату. И, естественно, хорошую зарплату. В наше время отдельные комнаты стали роскошью, а забота о малярах выражается в том, что за ними начали приглядывать психологи. Борисова, например, постоянно курировал некий Сергей Сергеевич, плотно сбитый и коротко стриженый мужчина лет тридцати. Примерно раз в неделю он отлавливал Сашу в столовой и заводил свои однообразные разговоры:

- Здравствуй, Александр. Как настроение?

- О, боже, - взяв поднос с комплексным обедом, Саша пошел к свободному столу. - И не надоедает вам все это? Каждый раз одно и тоже!

- Забота о трудящихся. Менеджмент, по-новому.

- А почему все время я? - Борисов откусил большой кусок хлеба и принялся быстро черпать ложкой огненно-красный, чуть теплый борщ.

- Ты работаешь в замкнутом пространстве, дышишь одной химией. Группа риска, так сказать. А маляры ныне на вес золота. Беречь надо, заботиться, холить и лелеять. Так как настроение?

Борисов, сидя с набитым ртом, показал большой палец.

- Куришь много? А извини... Ты же не куришь. Правильно, и так легким тяжело приходится.