Бесплатный вальс во дворце привидений

никогда не делай того, что в прошлый раз. Я умру, если ты не позовешь. Просто позвони и я услышу твой колокольчик.

Но она пришла не скоро. В первый раз она была очень простужена, во второй раз с поврежденным запястьем, в третий у нее в душе стоял заслон, сквозь который невозможно было проникнуть. В ней появилась враждебность. Она принесла с собой нож, и нож был отлично наточен.

– Как мне все надоело. Я уже ненавижу всех и себя в том числе. Я бы хотела быть тобой, – сказала она.

Он пожалел, что она не сказала «с тобой».

– Такой так ты, – в тебе есть что-то вселенское, ты знаешь? Я кусаю яблоко и в нем тоже ты. Ты во всем. Люди не могут быть такими. Я бы хотела иметь свою башню хотя бы с одним колокольчиком и не видеть никого рядом. Я бы улетела, если бы могла летать. Когда я умру, стану ли я такой как ты? Я хочу стать призраком после смерти. Ты дашь мне колокольчик?

Он не обратил внимания на нож даже тогда, когда Э занесла его. Она стала резать основную веревку колокола. И колокол замолчал.

– Мы больше не встретимся, – сказала она, закончив. – Ты не будешь меня звать.

Он чувствовал, как Э уходила. Это был уход навсегда. Но его волновала собственная боль. Ведь его жизнь на башне имеет смысл только если колокол может звонить. Ни одна женщина не может сравняться с его колоколом. Колокол абсолютен. Он сразу же начал сращивать веревку. Физическое сращение заняло лишь несколько секунд, а настоящее могло не завершиться никогда.

Э вышла из башни и пошла по направлению к реке. За ней двинулась машина.

Двое, идущие настречу, удивительно быстро и профессионально скрутили ей руки, дверца машины отрылась и приняла груз.

Призрак просочился в машину. Машина уходила все дальше и его присутствие слабело. Он сжался в точку и старался удержать присутствие. Он чувствовал себя так плохо, что временами начинал растворяться. В эти моменты из-под ног сидящих поднимались струйки дыма. К счастью, никто не смотрел под ноги. Вскоре машина свернула и остановилась в военном городке километрах в трех от города.

Он проник в сознание Э и попробовал распространиться, но ей уже сделали укол. Сознание сжималось как комната с опускающимся потолком, как невод, который тащат на палубу. Сознание наполнялось ленивой лиловой тьмой, вязкой, словно кисель. Тьма густела и ему едва удалось вырваться наружу.

Выйдя, он стер с себя остатки лекарственного сна.

Он был бессилен.

Его всемогущество не распространяется дальше верхних этажей башни – а в любом другом месте он может управлять лишь сознанием тех, кто однажды слышал колокол, и не просто слышал, а прислушался к звуку.

Он запомнил расположение комнат, коды замков, просмотрел документы и подслушал некоторые разговоры. Это ничего не дало. Ей собирались делать трепанацию – ее свежий розовый мозг вскроют и станут резать, чтобы убить то, чего не понимают.

Он всю ночь пытался вызвать кого-то из слышавших колокол, и еще раз убедился, что всегда звонил зря. Никто не откликнулся на зов. Может быть, срощенная