Бесплатный вальс во дворце привидений

жны и почти вдохновенны, их губки стали так чувственны, что он согласился. Он любит звонить. Он заслушивается себя, становится глухим как тетерев и даже не замечает, что слушать его перестали. Люди – как сырые спички: плохо зажигаются и сразу гаснут.

В этот раз он начал с двух колокольчиков, восемнадцатого и пятого-мини, и постепенно разошелся.

– Я пошла, – сказала презрительная, – это ветер цепляет веревки.

Она спокойно выругалась и сразу упала в его глазах.

Он сбросил на нее кусок штукатурки. Получилось довольно больно. На рыжую он посмотрел так, что та ощутила тошноту. Он мог бы просто сбросить их с лестницы, чтоб сломали шеи или хотя бы конечности. Но сейчас он не хотел вспугнуть добычу. Ему нужна была только одна из трех, молчаливая. Ее звали просто и современно: Э. Ей он уйти не позволил.

Оставшись одна, Э подошла к большому колоколу и стала с ним разговаривать. Было что-то искрящееся в ее глазах. Испуганное ожидание чуда – но не сегодняшнего чуда и не ужасного чуда, а вообще чуда жизни. И хрупкость под слоем притворства. И умение прощаться навсегда, и уверенность в том, что самое важное найдет ее само. Таких очень трудно затоптать насмерть. Но легко увлечь и обмануть, что он и сделает. Высокая грудь, полные щеки, отличные волосы, – подумал призрак и вытянулся, расправляя ряды ребер, поднял хвостовой гребень – такая мне нужна.

Она все уговаривала большой колокол зазвенеть. Тогда он ударил четырнадцатым колокольчиком.

– Ты призрак башни? – спросила Э.

Он ударил утвердительно. Он смотрел сквозь ее кожу, намечая место для входа.

– Один стук пусть означает «да», а два – «нет», – сказала Э. – Ты мне будешь отвечать?

– Да, – прозвонил он.

Она продолжала спрашивать и он плел ей всякие интересные небылицы, вроде того, что он был молодым человеком исключительной красоты, которого утопили из ревности в реке какие-то три брата. И всякое в этом роде. Ее ротик все шире раскрывался и он подыгрывал ее фантазиям. Все он конечно врал. Он слишком давно живет в башне и мало помнит из своего прошлого. За столетия у него выросла новая душа.

Она распрашивала о его былых днях на земле и любил ли он ту девушку. Она слушала с такой серьезностью, что нельзя было не соврать. Не то чтобы он заранее хотел обмануть, просто заврался.

– Но ведь это ужасно! – поверила она.

И тогда он ошибся. Он стал звонить по-настоящему. Он просто начал и заскользил, не смог остановиться. Незаметно он перешел грань, за которой слабеет воля. Нечто вроде этого испытывают и люди – когда они ласкают женщину, а женщина поддается ласке, оба собираются сказать «нет», но тянут, и вдруг оказывается что все «нет» онемели, что можно сказать только «да», даже если это последнее «да» в своей жизни. Красная черта страсти.

Когда случилось непоправимое, он испугался и замолчал. Она была вся как будто растрескавшаяся.

– Это все, – сказала она утвердительно.

Она изо всех сил старалась казаться целой.
* * *

Он выждал месяц, прежде чем прийти к ней в дом.

Он