Идеальный финал (СИ)

Казалось, парень так и простоял у окна до самого вечера. Голубое небо уже сменили сотни далеких планет, которые пристально наблюдали за Джимми, запрещая ему уходить все глубже в свои мечты. Телефон выдавал глухие гудки, заковав в экране имя. Молодому человеку не требовались даже эти буквы, чтобы узнать знакомый номер. Но Саманта молчала. Волнение внутри Джимми набирало обороты, словно грозные тяжелые танки ломают кости слепых глупцов, бросивших свои тела под тяжелые гусеницы смерти. И сколько людей готово пойти в бой? Взять и бросить свои мысли под жестокие машины смерти. Но что такое «ты», когда за плечами рушатся города? Самопожертвование — обратная сторона эгоизма. То лицо, потерянное в длинном забеге лет, в цивилизациях, разрушающих планету, чтобы она не досталась никому.

Звезды окончательно захватили небо, возведя на горизонт свою королеву. Холодная Луна. Джимми не мог отогнать мысли от своей души, стараясь сдерживать позывы ярости. Тысячи кадров летели в глаза, уничтожая стеклянные рамки безумия.

— Где она? — прозвучал голос внутри головы

— У сестры — тихо прошептал Джимми — Скорее всего

— Или у друга — тихий голос усмехнулся

— Нет! — оборвал его Джимми, ужаснувшись над громкостью слов, которые покидали его пасть — Прекрати взрывать мне мозг! Заткнись!

Эти мысли, которые приобретали очертание диалогов, пугали молодого человека, заставляя его все глубже проваливаться в театр, подыскивая новую роль, совершенного персонажа с великой целью. Перед глазами вновь замигали кадры, словно покинутые маяки, освещающие путь заблудившимся рыбакам, уводя их от нужной тропы, чтобы со всего маху разбить об камни прибрежных скал.

На кухне, вернувшиеся из похода по магазинам, мама и Кэтрин снова о чем-то оживленно болтали, попивая красное вино с высоких бокалов. Оно так искрилось в световом танце ламп, что, казалось, на устах женщин оставались капли насыщенной крови, а не алкогольный изысканный напиток. О чем мог говорить Джимми? Снова упреки, странные вопросы, которые лились каждый день и улыбки, фальшивые и злые, запрятавшие глубокое ароматное добро. Добро, пропавшее еще в детстве, но возродившееся через нежные руки Саманты. Как же ее не хватало Джимми в тот вечер.

— Кэтрин рассказывала, что ты плохо спишь по ночам — обратилась мама к парню, зашедшему в пределы кухни

— Допустим. И что?

— Почему? Случилось что-то? — слегка пьяным голосом спросила женщина

— Нет. Все в порядке

— Но, я же вижу. Заметила, как ты изменился…

— Хватит! — прервал ее Джимми — У меня все отлично. Не стоит играть в заботливого человека, слишком много фальши в твоих глазах. Ведь, этот разговор забудется, как и сотни других. Тогда, в чем смысл?

— Почему он забудется?

— Лучше ты мне ответь на этот вопрос. Почему забывались десятки разговоров? Хотя нет, их не было столько. Максимум два раза мы говорили с тобой, я делился переживаниями, а ты лишь качала головой, не понимая даже, о чем идет речь. Ты хочешь повторить это? Зачем? Знаешь, меня такой вариант не устраивает. К тому же, сейчас вернется Кэтрин, и я не хочу, чтобы она слышала все это. Так что, давай не будет вопросов и ответов?

— Не смей так говорить! Я всегда хотела поддерживать тебя!

— Вот именно, хотела — Джимми опустил взгляд в пол, наливая сок в глубокую белую кружку — Люди делают, а не просто хотят

— Ну да, я плохая

— Да нет. Это был обычный выбор. Увы, твоя жизнь дороже моей. Простое решение. И я его не осуждаю. У каждого свои принципы

— Но ты же был не один. Всегда рядом находилась Кэтрин. Так ведь?

— Это должно меня как-то останавливать в своих размышлениях, взглядах и принципах? Да, она была рядом. А наше с тобой общение зависит лишь от того, что мы родственники. Когда ты уезжаешь?

— Завтра — прошептала женщина

— Был рад тебя увидеть

— О чем болтаете? — звонкий вопрос, который вырвался из уст Кэтрин, разрезал воздух в пределах кухни

— Просто разговариваем — ответил Джимми

— Да — коротко произнесла мама — Кстати, ты думаешь на работу устраиваться? Или ты на шее Кэтрин думаешь всю жизнь прожить. Так она не вечна. Ты не учишься, не работаешь. Что собираешься дальше в жизни делать?

— Послушай — начал молодой человек — Это моя жизнь. Я ни у кого не прошу денег. И пусть я не самый лучший для вас всех, но советы от людей, предавших смысл жизни — это бесполезное занятие, глупые фразы. Давай так: ты меня не трогаешь, и я постараюсь молчать о том, что видно даже без глаз, что можно прочувствовать в каждом движении. И знаешь, я благодарен судьбе за то, что она забрала тебя, оставив меня в море, где любовь невозможно подменить. Теперь я знаю цену чувствам, вижу этот грязный мир с обратной стороны. Волнуйся за своих любимых, а меня не трогай, пожалуйста

— Иди в свою комнату! Спрячься там и не выглядывай! Ты же всегда убегаешь от вопросов! — женщина повысила тон — Кто ты такой, чтобы осуждать мои поступки?

— Кто я такой? — усмехнулся Джимми — Я — клеймо на твоей безупречной жизни, великолепный изъян, от которого следовало избавиться, придушив еще в детском доме, под колыбельную, что пела сама ночь!

Быстрыми шагами парень покинул кухню, хлопнув дверью своей комнаты. Он убегал от упреков, под оглушительный свист колких слов. Словно превосходные рыцари уходят прочь из стран, что так давно познали величие траура, под серенады совершенной стали, которая упивается каждой капелькой крови, пущенной из организма чужеродных монстров. Обида сжимала грудь, а память рисовала множество образов, напевала сотни слов, сложившихся в один заунывный марш последнего дня.

— Да где эта тварь?! — пронесся злобный голос внутри головы Джимми

— Не смей ее так называть! Заткнись! Сейчас не до тебя!

— Как и ей не до тебя! Как думаешь, в чьих руках сейчас ее тело? Кому она дарит наслаждение и вздохи?!

— Заткни свой рот!

Ненависть кипела внутри Джимми, выдавая тысячи ударов по усталому разуму. Руки тряслись, словно сдерживая тяжелые двери в ваш мир, чтобы не пустить туда монстра. Парень упал на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Молодой человек кусал край постельного белья, чтобы, хоть как-то, выпускать гнев, который, казалось, способен уничтожить лучшие творения вашей мерзкой эпохи. Кадры, как чьи-то похотливые грязные руки касаются совершенного тела Саманты, какие-то гневные и обидные воспоминания из детства — все это смешивалось в один напиток, призванный быть уничтоженным под звуки ломающейся психики! Джимми резко схватил тетрадь, чтобы вновь окунуться в свой «Иллюзорий»:

«11 мая 2011 год.

Здравствуй. Что происходит со мной?! Давай, сделай свой гребанный анализ, забери все эти чувства, чтобы я мог продолжить искать новую роль для твоего спектакля. Не оставляй меня одного! Просто забери мысли!