Верховный Издеватель(СИ)

В звенящее от света, дымчатое-объёмное раннее утро. В весну дня!

От светящейся листвы за окном вся комната наполнена зелёным чаём. Стрижи весёлым, торжествующим писком прошивают мир. Словно соединяют нитками своих траекторий что-то видимое с чем-то невидимым.

Выглянешь в окно... Мир в июне не просто зеленеет - он кипит от переизбытка зелени. Он заворачивает тяжёлые ветки над землёй, связывая венки, в верхнюю половину которых вплетена листва, в нижнюю - трава. Каждая аллея в заросшем саду - изумрудный водоворот, каждое крылечко, веранда - мол, к которому приплёскивают живые волны. Каждый дом, возле которого хоть что-то растёт (хотя бы куст!) - уже дача. Каждое окно - дверь в Лето. Запахи, цвета, звуки... весь мир - один организм, и сегодня он - на максимуме своей энергии. Если б был какой-нибудь барометр Жизни, его бы в это утро просто зашкалило.

Высовываешься из своего "иллюминатора" в зелёное море - и чувствуешь, что оно бескрайнее: все эти палисадники - только лагуны единого, почти безбрежного Летнего океана. Его берега определяются не пространством, а временем, они называются Май и Сентябрь. Но сейчас корабль только-только отчалил от Мая. Круиз только начался, всё впереди, и от этого-то так хорошо на душе.

Странное дело: летом, даже просто выглянув из окошка, чувствуешь себя уже на природе. Особенно, в начале лета - отвыкнув за 9 месяцев от этого рождества новой всеобщей жизни. Всё живое!

Вспоминаешь, бывало, начало лета в школьные годы. Оба слова - Начало Лета, - надо писать только с большой буквы. Это же подлинный Новый год! Впереди - 92 дня свободы! Если детство - самая радужная пора жизни, то в самом детстве есть какое-то... ещё большее Детство. Оно-то и называется Лето. И наверное, логично, что День защиты детей - именно 1 июня: самая красная дата в году для всех детей... по крайней мере, "школьнообязанных". Каникулы, пока они впереди, кажутся бесконечными, как жизнь. До сентября ещё далеко-далеко, как до старости. Да будет ли он вообще?

Шумит-шелестит Лето Жизни. Кажется, вечны мы и вечно оно! Хотя, пожалуй... не кажется, а так и есть. Это, наоборот, кажется, что оно когда-нибудь кончится. Осень - вовсе не конец Лета. Это просто переход - на другую орбиту, которая по касательной сначала уводит нас от него, а потом снова приводит. Само Лето - бесконечное, вневременное. И Жизнь - вневременная...

В нашем мире столько временных удовольствий (за которые, в основном, надо дорого платить), что мы слишком часто путаем их со счастьем. Но по-моему, единственный критерий настоящего счастья - насколько твоё созерцание мира в этом состоянии возвращается к детскому. Если ты вновь, хоть на какое-то время, видишь всё, каким видел в детстве - значит, это возвращение из "Матрицы" в реальность.

И стоишь, и смотришь, и вспоминаешь, и просишь Того, Кто всё может:

"Отпусти нас в те широты, где счастье, отпусти нас в ту долготу, где мир в душе. Отпусти нас в те края - на карте или на календаре, - где всё встанет на свои места".

А Он, наверное, ответит: "Да Я разве не пускаю! - вы же сами не идёте!"

Лето - уже которое по счёту! - идёт... а мы не идём.

"Нет, уж сегодня-то с нами точно что-нибудь произойдёт!"

Первый в году выход к реке: к зримым Дверям Лета. Только сегодня они окончательно распахнулись. Только с этого порога Лето по-настоящему начинается.

Дует ветерок, как сквозняк в дверях. Течёт река...

Стоишь-стоишь на пороге высокого обрыва и вдруг понимаешь, вопреки математической логике, что полжизни прошло, но вся жизнь впереди! Это - формула вечности. "Ещё не жаль огня, и Бог хранит меня". Сохранил в катастрофе - сохранит и впредь. Жизнь - чистый лист, и надо опять с радостной готовностью ждать, что же Бог теперь на нём напишет. Лишь бы твоя книга всегда была тобой открыта. А уж Он-то напишет точно.

"В самом царском городе российской провинции должно же с нами что-нибудь интересное случиться!?"

Марина с Ромой шли вдоль крутого берега искать удобный спуск к воде. Идти пришлось довольно долго.

А небо лучилось зноем. Прятались в нём лишь самые лёгкие облака: "вздохи жары". Почему-то от них было хорошо. От одного взгляда они будто подхватывали твою душу, как ангелы: с ними легче шагалось, как на крыльях, как под веерами. Глянешь вверх - и нет пекла, а есть Тепло.

Облака. Тайна самой-самой глубокой летней глубины...

- Мам, как ты думаешь, "лето" - от слова "лететь". Или "лететь" - от слова "лето"?

- Не знаю... Спроси у него сам, - предложила Марина.

- Да ведь оно не ответит, я думаю!

- Значит, кто-то другой за него ответит. Вот щас появится кто-нибудь прямо посреди жары, подойдёт к нам и скажет: "Здрасьте. С летом вас!"

- Здрасьте!

С мамой и сыном поравнялся мальчишка на велосипеде - шустрый наездник ромкиного возраста с коротко стриженной, пушистой, одуванчиковой макушкой. Да, одуванчик на велосипеде... или репейничек - немножко ёжиковатый, с твёрдыми пушинками. Марина почему-то про себя решила, что его зовут Серёжа... по волосам, что ли, решила. Переливались на солнце искры волос и спицы колёс.

Собственно, это "здрасьте" необычным совершенно не было: в глубинке дети традиционно здороваются со всеми взрослыми - знакомыми и незнакомыми. И взрослые друг с другом здороваются.

Но мальчишка, кажется, был непрочь и "кроме здрасьте" поболтать.

- Что, любите рекой любоваться? - поинтересовался он.

- Да.

- Я, прикиньте, тоже люблю. А вы здесь, наверное, новенькие? Я вас раньше что-то не видел.

- Ну, зато сейчас увидел, - улыбнулась Марина на такую приветливую провокацию. - Будем знакомы. Я Марина, а это мой сын Рома. Роман Палыч.

- Очень приятно. Саша! Александр Сергеич... но не Пушкин. Вы меня только Пушкиным не дразните... а то все достали уже! А вы видели, вон там змея валялась?..

- Да-а, ещё как видели! - включился Ромка.

- Это я её переехал... нечаянно, конечно. Я специально-то никого не переезжаю: все же жить хотят, правильно, да? Даже змеи. Просто на скорости ехал. Думал, шланг - оказалась змея.

- Бы-вает! - сказал Ромка.

Нет, это какое-то волшебное чувство! Как Гэндальф появляется в начале фильма "Властелин Колец": "Маг не приходит поздно, Фродо Бэггинс. И рано тоже не приходит".

Саша появился из этой жары, как мираж, прилетел с тополиным пухом, воплотился из чуда под названием Начало Лета... Но сам-то он не был ни миражом, ни пухом - он был обычный, ещё какой настоящий, всамделишний мальчишка из плоти и крови. Миражи на велосипедах не ездят, тополиный пух не изъясняется на подростковом сленге.

Про такие случаи на современном жаргоне говорят "нарисовался". Но Марина, как художница, не видела в первосмысле этого слова ничего пренебрежительного: Бог просто нарисовал нового человека в панораме мира. Своего мира и нашего мира...

В общем... Санька ворвался в "чужую" жизнь на полном ходу, и к концу дня уже ни он, ни Ромка с Мариной не могли представить, что не были знакомы всю жизнь.

- Ну и как вам наша гора? - обернулся Санька, гордо стоя на фоне обрыва.

- Козла не хватает... - театрально повертел головой Ромка.

- Как это не хватает! - искренне удивился Санька. - У нас козлов много.

- Есть такой анекдот, - сказала Марина. - Взяли орки в плен эльфа и требуют от него: склонись ко злу!.. склонись ко злу!.. Он в конце концов не выдержал: ну ладно, ведите сюда вашего козла - поклонюсь ему!

Ребята засмеялись. Над ними взошло облако такое ослепительное, что даже смотреть больно. Целую Антарктиду кто-то вознёс в небеса. На земле - жара, а вверху - холод и льды. Царство Деда Мороза. Не в Устюге его дворец, а вот здесь, прямо над ними. Жара морозу не помеха! А под облаком тополиный снег идёт. И голова на солнце плавится. Облако забыло закрыть солнце и вместо тени посылает ещё дополнительный свет.