Повести и рассказы

Как могли, мы успокоили мать и, когда она ушла, затихла в своей комнатке, стали с Аленой высматривать в квартире, не валяется ли где связка маминых ключей.

Они на стальном кольце, эти ключи, один — длинный, с тремя носами — от «предбанника» (у нас с соседями общая железная дверь), второй — от нашей собственной железной двери, плоский, с хитрой выемкой, и третий — латунный, попроще — от двери деревянной. Но особенно тревожно было из-за того, что потерян четвертый ключ, электронный, он в виде крохотного ковшика — им отмыкается дверь подъезда. Мало того что отмыкается, приложишь донышком чип к пуговке замка — сразу высвечивается номер квартиры, затем устройство пикает, и магнит отключен. Входи, дорогой товарищ вор, в указанную квартиру. Тем более, что все другие ключи у тебя также в наличии.

Мы с Аленой, стараясь не шуметь, осмотрели кухню, заглянули в углы, под стол, а на столе — в сахарницу, в мамину кружку, прошлись в нашу спальню. Конечно, и за обе входные двери выглянули — вдруг в «предбаннике» валяются. Алена перебрала в прихожей обувь — вдруг в какой-нибудь ботинок мать уронила. И в карманах наших курток глянули — могла и в чужой карман ключи сунуть. И в холодильнике посмотрели.

Нет нигде.

Нет ключей.

2

Чтобы поискать еще и в комнатке у самой матери, Алена утром отослала ее в магазин за майонезом и белым хлебом. Просто гулять возле дома старуха не ходит, отказывается:

— Что это я, как барыня, буду без дела по улице болтаться?.. — хотя и без врача любому понятно, кто посмотрит на ее измученное лицо, — Марии Степановне необходимо время от времени именно пойти погулять, подышать свежим воздухом, в доме-то душно. Эти пластиковые окна, будь они прокляты, насмерть запечатывают помещение, а приоткроешь во всю высоту — свищет сквозняк. Даже кирпич, припирающий раму на подоконнике, может съехать…

Но вот если старухе дали задание — она идет его выполнять.

— Зонт возьми, видишь — дождь.

— Не сахар, не промокну. — Но все же взяла. Только вряд ли раскроет, потому что дожди с порывами — вдруг да еще поволокут старушку, а то и купол вывернется, сломается.

Итак, мы с Аленой в комнате мамы.

Конечно же, старуха наверняка раз сто у себя все посмотрела. Но бывают случаи — чужой глаз узрит то, что ты в упор не видишь.

На подоконнике, справа от балконной двери, прислонены к яркому стеклу (здесь южная сторона), в ореоле света, семь картонных иконок, среди них портрет иеросхимонаха Серафима Вырицкого (Муравьева), а также складень. Я из любопытства заглянул на обратную сторону — вязью написано «Спаси и сохрани» и меленько — «Молитва дорожная». И еще несколько выцветших бумажных иконок Христа и Богородицы. И одна тяжелая иконка, нарисованная на глиняной лепехе. И что-то вроде лозунга, окаймленного цветочками голубыми и розовыми: РУСЬ СВЯТАЯ, ХРАНИ ПРАВОСЛАВНУЮ ВЕРУ!

За этими крохотными иконками ключей не было, да и быть не могло — негде уместиться. Нет их и под книгами старухи, которые тут же на широком подоконнике лежат в особом порядке: слева «От святой купели и до гроба» (краткий устав жизни православного христианина), издательство «Трим», Москва, 1994 год, а справа — Псалтирь, на всякую потребу и на всякий день. Из-под него выглядывают старое, коричневого тона, с ветхим корешком Евангелие и тетрадка с закладками. В ней молитвы, переписанные от руки. И ключей здесь тоже не может быть.

В углу, на полу, ее чуни, теплые, сухие, — в них старуха могла тяжелую связку уронить? Могла. Но нету и в них ключей. Нигде нет. Что же делать???

Мы с Аленой переглянулись. Остается действительно одно — сегодня же ставить новые замки. И как можно быстрее менять код чипа.

3

Я позвонил своему знакомому, Юрию Михайловичу Боголепову, инженеру из КБ «Автоматика», объяснил ситуацию, и он тут же, мигом, сквозь дождь, прикатил на своей вишневой иномарке и позвонил снизу с сотового.

— Бывает. Сделаю.

Я выдал ему тысячу рублей — если не хватит, он доплатит, потом рассчитаемся. А почему я именно Юрию позвонил — он и ставил нам замки на этой квартире три года назад, когда мы сюда переехали.

Боголепов, ловко вывинтив шурупы, вынул и обмерил тонким стальным метром один замок, затем, пристроив его на место, вытащил из железной двери и бросил в кейс другой замок, а на третий глянул и махнул рукой — замчище на общей с соседями двери стандартный, плоский, Юрий знает, где такие продаются.

Инженер укатил в город, а я поспешил — это поблизости — в фирму «Рекс», которая устанавливала домофон.

Специалисты по всяким охранным и противоугонным средствам располагаются на двенадцатом этаже Вычислительного центра. Лифт не работает, но ничего, я как белка взбежал наверх.

Здесь вдоль стен, за стеклом на витринах, чего только нет: и рупоры сирен, и тревожные кнопки, и микросхемы для сейфов. Молодые люди — кто говорил в телефон, кто листал газету «Коммерсантъ» — поднялись, увидев мое красное лицо, поняли с моих слов, что произошло, пообещали завтра выдать новые чипы (можно и старые перемагнитить, но пусть до утра поработают, нельзя же без ключей!), и я вернулся домой.

Жена тем временем уже сбегала в школу, упросила коллег заменить два ее урока, — нам надо сообразить, где наша бабулечка могла обронить ключи. Вдруг да еще найдутся?

Но не писать же на столбах и не давать же в газетах объявление?

Мы позвонили Елизавете Васильевне, той самой подруге нашей мамы, крикливой, с вечно вытаращенными от восторга или ужаса глазами за стеклами очков.

— Я, я!.. — закудахтала молодая еще старуха в трубку. — Что, Машка упала, помочь? Или что, горчичники надо?

— Да нет, нет… — Моей Алене ничего не оставалось, как прямо сказать о потере. — Конечно, ничего страшного, — продолжала жена. — Но все же лучше бы поискать. Не спросите ли вы в церкви, Елизавета Васильевна… не нашлись ли там случайно ключи?

— Поняла! Сделаю! — радостно (из-за того, что нужна людям) завопила подруга нашей мамы. Она сейчас же, немедленно побежит в «церкву» и опросит всех. Там честные бабки работают.

Я решил заглянуть в Совет ветеранов.

— А ты сиди дома, — попросил жену.

— Нет, — остановила меня жена. — Надо начинать с самого нуля.

Она математик и всегда права. Действительно, лучше пройти по маршруту мамы, начиная прямо с порога. Или даже нет, со сборов.

Вспоминали. Вчера утром, в половине восьмого, Алена заплела матери косичку, усадив, как обычно, на кухне, подале от стола. И с девичьей косичкой на шее мать медленно надела то самое серое пальто, боты, платок на голову и ушла.

Да, она прихватила с собой и мешочек (зачем она этот черный мешочек носит?! Как-то страшновато смотрится этот черный мешочек!), положив туда дешевых леденцов, ранее купленных ею же. Для кого купила, кому отдаст, кто их ест?..

Но сегодня мешочек дома, лежит, перекинутый через спинку стула в ее комнате. Он пуст.

Итак, мы с Аленой выходим из подъезда, смотрим вокруг. На грязном асфальте двора черная, давно не подметавшаяся листва. Но ключей нет. Если только какой-нибудь гигантский грейдер, разворачиваясь, не подцепил их узорами своих колес и не увез невесть куда. Только вряд ли мама их здесь вынимала.

— Автобус, — бормочу я. И Алена мгновенно поняла меня.

Да, в автобусе теща могла случайно вытащить их вместе с кошельком, когда покупала билет. Ехать ей вокруг лесочка всего две остановки, она как-то заявляла о своем желании ходить напрямую пешком, но мы уговорили старую не делать этого — здесь часто шляются полупьяные бомжи.

— А ты сиди дома.

Жена возвращается в квартиру, надо быть настороже — в последнее время участились дерзкие, среди бела дня, кражи, воруют вполне интеллигентного вида, хорошо одетые молодые люди.

Если кто-то из таких парней нашел ключи, мгновенно сообразит, как воспользоваться.

А я иду на остановку. С недавней поры автобус № 3 ходит мимо нашего дома — из-за новостройки маршрут удлинили.