Пролог (часть 2)

В этой ситуации предать Мартина Лютера Кинга, поддержку которому в том телефонном разговоре президент провозгласил публично, было для него легче и безопасней, чем поссориться со Стариком и оказаться безоружным перед лицом политических противников, настоящих и будущих. Так, по-видимому, размышляли президент и его брат — министр юстиции. И логику их размышлений отчетливо предвидел Гувер начиная свой поход против Кинга.

А чтобы оба Кеннеди не сомневались в решительности главы ФБР и чтобы ускорить их раздумья — разрешить или не разрешить ФБР прослушивание телефонных, разговоров Мартина Лютера Кинга, — Старик распорядился, чтобы «слух» о том, что в окружении Мартина Лютера Кинга есть коммунисты, «проник» в печать. Первой ласточкой оказалась статья в газете «Огаста кроникл», в которой утверждалось, что один из руководящих сотрудников при Мартине Лютере Кинге «является членом Национального комитета Коммунистической партии США».

Другими словами, Старик вынул нож и показал его холодное лезвие. Более тяжелого обвинения для политического или общественного деятеля в США, чем обвинение в подверженности коммунистическому влиянию, не существует. Такого боятся все — от кинорежиссеров до президентов. «Время негодяев» — эпоха маккартизма — показало, что привычный наркотик антикоммунизма обладает большой силой и те, кто спекулирует им, весьма часто остаются с наживой.

Старик Гувер, конечно, вовсе не был простым бульдогом, который, наклонив голову и не разбирая дороги, бросается на жертву. Он умел предпринимать и обходные маневры, умел, если нужно, даже выдать себя защитником Мартина Лютера Кинга.

В этой записи, конечно, не сказано, что обвинение в «связях Кинга с коммунистами» идет от ФБР, а не от «фанатиков южан» и не от каких-то «широких кругов», которым якобы «известны» эти «предосудительные связи».

Так или иначе, но оба Кеннеди спасовали перед Гувером, понимая, что угрозы против Мартина Лютера Кинга — это одновременно и угрозы против них самих — президента и министра юстиции.

Президент Кеннеди решил направить к Кингу Берка Маршалла, помощника министра юстиции, для того, чтобы «уговорить» Кинга расстаться со своим советником. Маршалл встретился с Кингом и Эндрю Янгом, одним из его ближайших помощников.

Эндрю Янг. Маршалл сказал на той встрече, что ФБР информировало Министерство юстиции о том, что в движении за гражданские права просматривается коммунистическое влияние и в связи с этим ФБР называет имя советника Ливайсона. Когда я спросил Маршалла, имеются ли у него доказательства того, что Дивайсон связан с коммунистами, он ответил — нет, не имеются. Он сказал также, что никаких, доказательств на этот счет от Федерального бюро расследований он не получил.

Когда через 13 лет после описываемых событий — Гувер к этому времени был уже мертв — комиссия сената расследовала деятельность ФБР, она не обнаружила никаких свидетельств того, что советник Стэнли Ливайсон был когда бы то ни было членом Коммунистической партии США.

Вашингтон, Министерство юстиции США.

Кортни Эванс (связной офицер между ФБР и Министерством юстиции США). Я могу доложить шефу ФБР о вашем решении разрешить прослушивание телефонных разговоров интересующего нас человека?

Роберт Кеннеди (министр юстиции США). Да.

— До того, как вы пошлете ему официальный меморандум?

— Да.

— Хорошо. Один вопрос, однако, по-видимому, потребует уточнения.

— Наверное, всё-таки вас интересует не столько уточнение вопроса, сколько уточнение ответа, а? Ну, давайте.

— Ваше разрешение касается телефонов интересующего нас человека в его доме и в его офисе?

— Касается…

— Интересующий нас человек…

— Я прошу вас, называйте его по имени. Я никак не могу привыкнуть к вашей таинственной терминологии.

— Но если кто-то узнает, что министр юстиции Роберт. Кеннеди распорядился установить электронное оборудование…

— А что, такое оборудование стоит уже и в моём кабинете? Во-первых, я не распорядился, а согласился с требованием Федерального бюро расследований. Это уточнение будем считать важным. Хорошо? Во-вторых, я надеюсь, что без моего разрешения ваше ведомство не устанавливает прослушивающей аппаратуры…

— Господи, конечно!..

— …хотя бы в моем кабинете…

— Можно продолжать?

— Пожалуйста. — Роберт Кеннеди поставил ногу на стул и принялся перешнуровывать ботинок, стоя к Эвансу вполоборота.

— Так как известно, что интересующий нас чело… простите, Мартин Лютер Кинг, — произнёс Эванс отчетливо, будто диктуя имя машинистке, — как известно, много путешествует по стране и за границей… Можно сказать, большую часть времени он проводит вне дома и вне офиса…

— Я согласен, — прервал его Кеннеди.

— Согласны на что?..

— На требование вашего учреждения устанавливать электронное оборудование во всех отелях, где останавливается Кинг, по всем телефонам, по которым говорит и будет разговаривать Кинг. Если речь идёт о возможности коммунистического влияния, я считаю, что наблюдение должно быть максимально полным.

— Вы не забудете отметить это в своём мемо?

— Не забуду, — ответил Кеннеди и, закончив перешнуровывать ботинок, опустил ногу. — Вот теперь, кажется, всё в порядке, — довольно произнёс он и даже попрыгал на одной ноге, наслаждаясь тем, что ботинок больше не жмет… — Мне прислали новые кеды для тенниса — Джека Креймера, — сказал он офицеру. — Такие удобные, что после них любые ботинки — даже мои старые — жмут. Вы не пробовали играть в креймеровских кедах?

— Я не очень люблю теннис.

— Зря. Единственная игра, в которой интеллект полностью отключается.

— Мне, опасно отключать свой интеллект, — без улыбки сказал офицер. — Вдруг после игры не включится.

Роберт Кеннеди захохотал громко и хлопнул Эванса по плечу.

— Передайте привет своему шефу.

— Спасибо, ему будет приятно. — Офицер направился к выходу.

— Да, и вот ещё что, — сказал министр юстиции, остановив собеседника уже у самой двери. — Это разрешение действительно только на один месяц.

— Не понимаю…

— Если в течение этого месяца вы выловите что-либо существенное, что подтвердит ваше заключение о его связях с коммунистами, мы продлим разрешение на прослушивание. Если же невод придет пустым — прекратим. Ясно?

— Ясно. Однако…

— Всего хорошего.

— Всего хорошего…

С этого момента ФБР имело право устанавливать электронное оборудование во всех частных домах или гостиничных номерах, в которых останавливался Мартин Лютер Кинг. Бесстрастная пленка записывала все разговоры. Конечно, не только те, которые вел Кинг. Но и те, которые вели по этим телефонам его собеседники и другие люди. Получив разрешение прослушивать телефонные разговоры, ФБР воспользовалось им и для того, чтобы подслушивать все вообще разговоры, которые вел Кинг — не только по телефону — дома ли, в офисе, в гостиничном номере, в гостях, — везде, где только было возможно установить микрофоны. В ФБР это называлось full treatment — «полная обработка».