Можете звать меня Татьяной

Остров был невелик, зато у него имелось название – остров Спасения. Весьма обнадеживает. Бананов не видали, зато кокосов было много. Сами они в рот не падали, пришлось сбивать палкой. Пресная вода лилась узким ручейком с горы. Легли отдохнуть после второго завтрака. Тут к ним подошел очередной бородач и осведомился по-английски, что им здесь понадобилось. «Так, странствуем без цели», - решил быть кратким Иван Васильич. «Я застолбил этот остров, и всех, кто осмелится искать в моей земле клад, отправлю на тот свет». – «Что он говорит?» - спросила Валечка. Она одна не понимала английского. «Так, приветствует нас в своих владеньях», - не стал пугать ее Иван Васильич. Поскорей перенес подопечных уже на третий по счету остров.

У третьего острова названье было «Обезьяний». Но ни одной обезьяны пока не встретили. Нашли бананы, нашли источник пресной воды. Прилегли, но дремать уже не хотелось. Не прошло и четверти часа, как послышались голоса. «Какой это язык?» - поинтересовался беспечный Костя. Он не успел получить ответа – трое обросших и обносившихся мужчин стояли над головой. Костя вскочил, вскочили и остальные. Иван Васильич обратился к обитателям острова по-английски. Не поняли. По-французски, по-немецки тоже. Наконец, с итальянским Иван Васильичу повезло. Итальянцы ленятся изучать чужие языки. Предпочитают обходиться своим.

Дальнейший разговор шел между Иван Васильичем и оборванцами – остальные ничего не понимали. Иван Васильичу тоже было не просто. Во-первых, одичавшие мужчины говорили на сардинском диалекте, а он от итальянского литературного языка сильно отличается. Во-вторых, они, похоже, долго пробыли здесь и даже свое сардинское наречие здорово коверкали. В общем, через какое-то время Иван Васильич перевел своим спутникам следующее. Оборванцы здесь уже пять лет, как они утверждают. На самом деле, может быть, и больше. Зимы-лета в этих широтах нет, а в школе бедняги не учились и счет дням не вели. Они были матросами на судне, потерпевшем крушение, и остались живы. Что-что, а плавать они умели. Незадачливые сардинцы не просто рады видеть живых людей, но уверены - рядом, в соседней бухте, стоит суденышко, привезшее желанных незнакомцев. В этом они ошибались. Тем не менее Иван Васильич обещал помочь им.

Он велел каждому из оборванцев крепко взять за руку одного из ребятишек. Изумленные сардинцы молча повиновались. Через минуту все восемь человек были уже на каменистом плоскогорье Сардинии. Спасенные бросились обнимать доброго старика, наперебой спрашивая, какому святому он молится. Иван Васильич назвал для их успокоения сразу троих. После осведомился: они из одного селения или нет?. Да. да, мы земляки. Тогда скажите точно, куда вас доставить. Те хором прокричали какое-то варварское название. Но Иван Васильич понял. Скомандовал сардинцам снова уцепиться за детей и переместил всех вместе по указанному адресу. «Это детям, невинным детям помогают трое святых», - твердили осчастливленные оборванцы.

Придя в себя, сардинцы повели спасителей первым делом в местную церковь, а потом уж по своим домам. Молва о благополучно возвратившихся бежала следом. Жены оборванцев всплескивали руками. Дети их так сильно выросли, что счастливые отцы сами усомнились, пропадали они пять лет или гораздо дольше. Выяснилось – целых восемь. Собрались все в одном каменном доме: восемь человек прибывших, три подурневшие жены, великое множество их красивых юных дочерей и долговязых плечистых сыновей. Набились, точно пчелы в улей. Снаружи столпились возбужденные односельчане и галдели кто во что горазд. На столе появилось местное вино, а также козий сыр , вяленая рыба и лепешки. Иван Васильич не разрешил своим ребятишкам пить вино, чему сардинцы чрезвычайно удивились. Их дети, от восьми лет и старше, пили за милую душу. Спасители согласились погостить в селении три дня. Должны же они выслушать три мессы - в честь каждого из святых, что были опрометчиво названы Иван Васильичем. Хорошо – ему пришли на ум всего трое, а не пятеро.

Герои наши вернулись на обезьяний остров в полной уверенности, что теперь-то он безлюден. Купались, питались бананами, спали в хижине, выстроенной сардинцами. Счастье оказалось недолгим. Однажды появился вполне современный корабль, щеголяющий знаменитым пиратским флагом – черный с белым черепом. Глазастый Костя первым его разглядел. «Веселый Роджер», - констатировал он. «Сомалийские пираты», - определил Иван Васильич. Валечка перепугалась не на шутку: «Они потребуют выкуп с наших родных, и мне здорово влетит от сына и невестки». – «Можете не волноваться, дорогая Валентина, - заверил ее Иван Васильич. – Мы путешествуем инкогнито, и до ваших родных пираты никак не доберутся, равно как и до Костиных. Если хотите. мы можем отсюда улетучиться раньше, чем нежели корабль причалит». Дети немного посовещались в сторонке. «Нельзя ли нам поглядеть вблизи на настоящих пиратов, а потом уже улетучиться? – спросила Сонечка. – Если, конечно, они не прикуют нас к мачте. То есть не к мачте, мачты у них нет, а, скажем, к поручням». - «Ну что ж, сдался Иван Васильич, - айда».

Пираты оказались черными, как и предполагал Иван Васильич. Головы их были повязаны разноцветными платками. «Банданы», - уточнил Лев. Сонечке такие пираты очень понравились. Но не успел Иван Васильич выяснить, на каком языке сними разговаривать, один из пиратов ухватил Соню за плечо. Иван Васильич тут же удалил свою команду с судна. Уцепившийся за Сонечку пират, не будучи предупрежден, чтоб держался покрепче, сразу же выпустил плечо девочки и шлепнулся в воду – к счастью, недалеко от корабля. Его голова в ярком платке скоро показалась на поверхности. Друзья-пираты подогнали корабль поближе и не без труда втащили товарища на борт. Затем взяли курс в открытое море и вскоре исчезли из виду. Мои герои наблюдали всю эту сцену с обезьяньего берега, на который вернулись. Им здесь понравилось, и они не спешили покинуть остров. Отдыхать так отдыхать. С размахом.

Сидели на песке и обсуждали будущее. Сонечка высказалась так: «Мы очень похожи на одну семью. Думаю, можно было бы поженить Валечку с Иван Васильичем, а меня выдать за Костю. Конечно, когда мы вырастем». – «Увы, моя милая девочка, пока вы вырастете, меня уже может не быть в живых. С тех пор как умер мой попугай, мысль о краткости жизни меня не покидает». – «Как раз попугаи живут долго, даже до трехсот лет, я слышал», - заметил Костя. Рассуждения Сонечки о браке он пропустил мимо ушей. В это время на плечо Иван Васильича сел попугай, очень похожий на покойного Робина, которого все присутствующие знавали, а уж хозяин знал как облупленного. Попугай что-то сказал. «Это он на сардинском наречии, - обрадовался Иван Васильич. – Ничего, мы его переучим».

Итак, решено было взять попугая в Россию. Но возвращаться еще рановато. Валечка сплела для попугая просторную клетку из прутьев. Смастерила и кольцо, чтоб попугаю было на чем качаться. Назвали его Робином – однозначно. Лев часами учил попугая говорить: «Робин… Робин…» Каково же было всеобщее удивленье, когда попугай очень четко выговорил: «Ррроссия». Это был уже не сардинский попугай. Это был попугай нашенский. Попугая окончательно оприходовали. Он клевал кожуру от бананов прямо из рук Иван Васильича и никуда не думал улетать. Было решено сажать его в клетку только в моменты перемещения. Что будет дома – посмотрим. Нельзя позволить ему в московской квартире Иван Васильича летать свободно и пачкать где вздумается.

Лев сосредоточенно думал. Если Лев думает, он обязательно придумает что-то из ряда вон выходящее. «Давайте прикинем, зачем сюда плыли пираты. Остров не представляет никакого интереса. Конечно, они могли просто пополнить здесь запасы пресной воды. Но могли и спрятать тут награбленные сокровища. Если уже не спрятали». – «Лев, Лев, не увлекайся, - осадил его Костя. – На острове восемь лет жили сардинцы. Никакого клада в этой земле нет». – «Напрасно мы помешали пиратам. Надо было спрятаться. Они зарыли бы клад и уплыли, а мы потом откопали. Грабь награбленное – революционный лозунг». «Грррабь!» - прокричал Робин. Он делал быстрые успехи.