Героини

Вот Эдит хлопнула в ладоши, давая понять, что обед подошел к концу и что отцу пора перестать пить.

— Можешь убирать со стола, Грета. Помоги ей, Анна-Мария. И будь осторожней с бокалами!

Ночью, когда все наконец уснули, Анна-Мария и Кэтрин вышли на балкон и устроились на раскладушках. Воздух был влажный и липкий, и из-за духоты в комнате невозможно было находиться. Анна-Мария сделала выбор в пользу раскладушек еще и потому, что те уже были застелены, а значит, не было необходимости бегать за постельным бельем. В полной темноте девушки принялись за работу. Анна-Мария связала три простыни, чтобы вместе с Кэтрин спуститься с балкона вниз. А уж проскользнуть в сад не составляло никакого труда. Окна родительской спальни выходили на другую сторону дома, но Анна-Мария могла видеть квадрат света, падающий оттуда на лужайку.

Девушки притихли в ожидании, когда наконец погаснет свет в спальне Энтуистлов. Лежа на раскладушках, они слушали, как шумит ветер в ветвях огромного вяза, что рос неподалеку от дома. Небо в прогалинах между ветками приобрело густо-синий оттенок, время близилось к полуночи. Было 15 июня, самое начало лета, дни становились все длиннее, дожидаться наступления полной темноты приходилось гораздо дольше. Издалека доносились глухие раскаты. Анна-Мария считала, что запускают фейерверк, Кэтрин же опасалась, что это звук пушечных выстрелов. Но вскоре выяснилось, что это всего лишь гром. В отдалении между деревьев сверкнула молния, высветила черными силуэтами стволы и ветви.

— Гроза скоро кончится, — сказала Анна-Мария. — Она иногда бывает без дождя.

— Подумать только! Ведь Хитклиф может попасть в грозу!

Сверкание молний и раскаты грома приближались, поднялся ветер. Зашумела крона огромного вяза, затем шум стих, потом начался снова. Совы прекратили свою ночную перекличку, лягушки же и жабы разошлись вовсю, продолжая громко квакать. Обычно Анна-Мария любила грозу, но сегодня она была совсем некстати. Несколько крупных дождевых капель ударились о металлические рамы на крыльце, а потом вдруг хлынул ливень. Дождь стоял стеной, из водосточных труб с ревом неслись потоки. Девушки вскочили и перетащили раскладушки поближе к стене.

— Залезай в спальный мешок! — крикнула мама. Втянула связанные простыни на балкон и легла на раскладушку.

— Бедный Хитклиф!

— Он что-нибудь придумает, — попыталась мама утешить новую подругу.

Кэтрин опустила спальный мешок, забарахталась, стараясь вытащить ноги.

— Я должна идти! Прямо сейчас!

— Нельзя! Они еще не погасили свет. — Мама спрыгнула с раскладушки, подбежала к Кэтрин. — Ты вся дрожишь. Успокойся. Если будешь бегать под дождем, то умрешь. Пошли в дом.

Кэтрин продолжала спорить, мама пощупала ее горячий и мокрый лоб и все же уговорила лечь в спальне. Откинула покрывало и одеяло, похлопала по простыне, приглашая ее забраться в постель. Кэтрин поддалась на уговоры. Потеряв мать, будучи совсем крошкой, Кэтрин тосковала по материнской заботе, а Анна-Мария понимала это, как никто другой. Она дала Кэтрин таблетку аспирина, заставила проглотить и запить водой, затем принялась нежно расчесывать волосы девушки, бормоча утешительные слова. Мама знала: Кэтрин не составляло труда довести себя до полубезумного состояния, и тогда ни ее служанка, ни Эдгар не могли с ней справиться. Жизнь среди вересковой пустоши и почти полное отсутствие общества не способствовали формированию легкого и приветливого нрава. Мама продолжала расчесывать Кэтрин волосы и нашептывать ласковые слова до тех пор, пока молодая страдающая героиня не уснула.

К этому времени дождь прекратился, и квадрат света на лужайке под окнами спальни родителей Анны-Марии погас. Пора! Анна-Мария взглянула на крепко спящую Кэтрин и поняла, что придется идти искать Хитклифа самой. Она надела прорезиненную куртку, зашнуровала теннисные туфли. Если честно, то она оставляла Кэтрин без всякого сожаления. Напротив, Анна-Мария чувствовала облегчение. Ведь бедняжку лихорадило, выходить ей было никак нельзя, а мама лелеяла тайную надежду встретиться с красавцем героем наедине. Перед глазами до сих пор стояло прекрасное и страстное лицо, увиденное через кухонное окошко. Ей не стоило особого труда убедить Кэтрин не выходить замуж за Эдгара (такая возможность выдалась, пока они лежали на балконе, дожидаясь, когда родители погасят свет в своей спальне). Конечно, она была слишком наивной, чтобы признать, что ею движут скрытые мотивы, но ведь маме было всего восемнадцать, она только что успешно окончила школу и жаждала приключений. Она не могла дождаться, когда наконец освободится от строгой опеки матери. Ей хотелось перемен, прежде всего в себе самой, хотелось заглушить растущий страх относительно финансового положения семьи. Она чувствовала, что в ее жизни отсутствует что-то важное, но что именно, пока не понимала. Кэтрин Эрншо была одной из тех девушек, кто этим важным обладал: мужчины соперничали друг с другом, чтоб завоевать ее благосклонность. И еще она была красива. И опытна. А теперь приключение ожидало мою маму.

Она повязала волосы шарфом, вышла на цыпочках на балкон и распахнула раму. Привязала к перилам связанные вместе простыни и затянула их узлом в лучших традициях бойскаутов. И осторожно спуская это сооружение вниз, она уверяла себя, что идет искать Хитклифа в одиночку не из-за корыстных побуждений. Она гордилась благородством и чистотой своих мотивов. Ведь для главных героев «Грозового перевала» все кончается хорошо. Мама перелезла через подоконник, бесшумно скользнула вниз, держась за мягкие простыни, и тихо, точно кошка, приземлилась на крышу над гостиной. После грозы на улице стало прохладнее. Она на цыпочках пробежала по краю крыши, стараясь не оскальзываться в мелких лужицах, затем спустилась, держась за подпорку для вьющейся глицинии. Ее лицо гладили мокрые цветы, источающие нежный аромат. Наконец она спрыгнула на мокрую траву, упала на одно колено, но тут же поднялась. В воздухе пахло свежестью и чистотой. Ее возбуждало то, что она оказалась за городом, на природе, но еще больше волновал тот факт, что вскоре ей предстоит встреча с красивым мужчиной, которого видела лишь мельком.

Глава 27

Мама бросилась бежать по тропинке через луг, а кругом кипела жизнь ночных созданий: меж высоких стеблей носились светляки, громко стрекотали цикады и кузнечики. Небо очистилось от грозовых туч, и на бархатно-черном фоне блистал ковш Большой Медведицы, а также множество звезд, которые мама узнавала и могла с ходу назвать. Ей вспомнилась тайная детская мечта — как-то мама поделилась ею со мной, — чтобы Медведица усадила ее в ковш, как в люльку, и прокатила по Млечному Пути. Но в эту ночь такого желания у нее не было. Ей предстояло пережить настоящее приключение. А потому мама не стала зацикливаться на звездах, а вместо этого внимательно всматривалась в темную линию леса за лугом, где мог найти приют герой из романа Эмилии Бронте.

Она двинулась по тропинке между деревьями, окликая Хитклифа по имени, то и дело отирая липкую паутину с лица и ног. Поначалу она звала тихо, но вскоре поняла, что предосторожности излишни. Кто мог ее здесь услышать? Ветер покачивал кроны деревьев, ветви осыпали голову дождевыми каплями, и мама подумала, что снова начинается гроза. Вскоре ее туфли промокли насквозь, ноги были сплошь заляпаны грязью. Мама присела на поваленное дерево, чтобы перевести дух. С деревьев падали шишки и желуди. Где-то потрескивали веточки — невидимые мелкие животные шебуршали в опавшей листве. Мама внезапно ощутила всю меру своего одиночества. В то же время она была не одна. Хитклиф был где-то рядом и, возможно, именно сейчас наблюдал за ней.

Мама стянула с головы промокший шарф, стала выжимать его. Сырость пропитала все вокруг, отчего лесные запахи только обострились. Сильнее всего пахло землей.

— Бесполезно, — прошептала она, чувствуя непреодолимое желание бежать в «Усадьбу». Ведь Кэтрин может проснуться, спуститься вниз и переполошить весь дом. Но неужели она зря спускалась с балкона, продиралась сквозь мокрую и темную чащу леса? Отступать просто глупо. К тому же Хитклиф может запросто вернуться завтра, снова начнет колотить в дверь, а поскольку в доме находятся родители, то добром это не кончится. Если его посадят в тюрьму или пристрелит Грета, что будет с романом? Как может существовать «Грозовой перевал» без главного героя, без Хитклифа? Нет, она непременно должна предупредить его!