Счастье бывает разным

Тем временем рабочие принесли пластиковые столы и стулья. Теперь уже не только Ефим Аркадьевич комфортно сидел, но и все, кто хотел. Одна лишь Катя осталась чуть в стороне ото всех, прислонившись спиной к березке. Здесь, в тени и на ветерке, хорошо и наблюдалось, и думалось.

На столах разложили свежие овощи, хлеб, поставили охлажденное белое и красное вино. Вадик сталкивал горячее жареное мясо с шампуров в большую керамическую миску.

В итоге не устоял никто, даже Басаргин соизволил вылезти из своего офиса на колесах. И даже соизволил поздороваться с женщинами — сначала с Катей, когда шел к столу, потом с Мариной. При этом — отметила Катя — едва заметно улыбнулся.

Интересно, чему? Не тому ли, что из трех присутствующих здесь красивых женщин две физически принадлежали ему?

А ведь точно: Басаргин чуть не в открытую уставился на эффектную не по возрасту Наталью. Что ж, он никогда и не западал на что-то конкретное — возраст, деньги, красоту. Он просто завоевывал незавоеванное. И чем сложнее задача — тем больше куража. На этом месте своих рассуждений Екатерина Степановна не вполне по-доброму улыбнулась: ей про шебутную семью Береславских подробно рассказывал бывший муж. Так вот, с Натальей императора Басаргина ожидал сокрушительный облом. Уж так вышло, что эта дама давно и абсолютно безраздельно обожает свое гениальное чудовище, сейчас активно доедающее второй шампур бараньего шашлыка и запивающее его охлажденной колой.

А Басаргин и в самом деле пристроился неподалеку от Натальи и начал с ней разговор. Катя прислушалась — так и есть, обольститель на уик-энде. Хотя — не так. Басаргин — сильная личность, притягивающая к себе, как магнит, тех, кто слабее. Она задумалась: получается, в институте она была слабее. Потому и притянулась с такой силой.

А сейчас?

Сейчас он ей тоже, конечно, небезразличен.

Но — не более того.

Сейчас бы он ее не завоевал. И если б она не ушла от Чистова, то так бы с Володей и осталась.

Нет, Катя не сожалела, что ушла. Она бы просто не смогла жить с мужем, если бы оставалась надежда на восстановление, реанимацию, возрождение — называйте, как хотите — тех сильнейших и простых чувств, испытанных ею с Басаргиным в юности.

Но, уйдя к Ивану, испытала лишь их слабые отзвуки.

И то — в первые встречи.

Не вкус, а так, послевкусие.

Интересно, а Чистов всегда ее примет обратно или есть лимит времени?

Она вовсе не собиралась обратно.

Просто интересно.

А вот и Володя. Черт, он и в самом деле вошел в роль!

Владимир Сергеевич приехал верхом на гнедой лошади, причем без седла.

Подъехал прямо к накрытому столу. А рядом с лошадью бежало черное здоровенное создание, из пасти которого — или которой? — свисали две неаппетитные белые струйки слюны.

Воскобойникова смотрела на бывшего мужа во все глаза. Это был он — и не он.

Подтянутость и спортивность были всегда. Но ее Чистов никогда не был таким — заведенным, что ли.

Вон, еще не заметив Катю, начал давать указания разным людям. Чуть не очередь к нему выстроилась. Господи, откуда что взялось? Он и детьми-то толком руководить не мог.

Наконец увидел ее.

Обрадованный приездом, устремился к Кате, ловко пробираясь среди гостей и садовой мебели. За ним, как привязанные, двигались пятидесятикилограммовый Фунтик и его ужасная огромная лошадь.

— Вова, это что за ужас? — спросила никогда не любившая животных Катерина. Спросила про собаку. Да заодно и про лошадь: над ней вились большие черные мухи, и от нее пахло потом.

— Это Васька, — объяснила Ли Джу, умело беря коня за уздечку и привязывая его к березе, облюбованной Воскобойниковой.

Вот же зараза! Катя отшатнулась от приблизившейся широченной морды лошади.

— А это Фунтик, — объяснил Чистов, вытаскивая из кармана салфетку и утирая ею морду собаки. Фунтик нежно прижался к ноге хозяина и преданно посмотрел ему в лицо. Потом посмотрел на Ли Джу и подбежал к ней, повиливая довольно длинным обрубком хвоста. Из квадратной пасти уже вновь показались слюни.

Впрочем, Марину это не смутило. Она погладила зверя по огромной черной башке и тут же насторожилась:

— Парень, да ты клеща поймал!

Благо навыки оказались не потеряны: ловкие Маринины пальцы быстро извлекли не успевшего хорошо зацепиться паразита.

Екатерине Степановне все это показалось в высшей степени несимпатичным.

— Где ты его нашел? — спросила она бывшего мужа.

— Купил, — улыбнулся Чистов.

— Какой ужас! — воскликнула Воскобойникова.

— Это вы зря, Екатерина Степановна, — не удержалась Ли Джу. — Собачки данной породы очень сообразительны и злопамятны.

— Вряд ли мы с ней еще когда-нибудь встретимся, — холодно парировала Катя.

А безмятежно до этого улыбавшийся своей собачьей улыбкой Фунтик вдруг неприятно, оценивающе посмотрел на нее своими красными глазками, поднял верхнюю губу — какие же огромные клыки! — и негромко, но очень выразительно заворчал.

— Фунтик, фу! — решительно пресек его волеизъявление Чистов-старший. — Катя — своя. Если будешь ее пугать, рискуешь остаться без меня.

Воскобойникову всегда раздражало бессмысленное увлечение мужа животными — еще с тех пор, когда он и мужем не был, но уже тратил до черта драгоценного времени на идиотские живые уголки. Однако сейчас она сама готова была поклясться, что пес понял сказанное хозяином, и, хотя смысл ему не понравился, он подчинился. Даже подошел к Кате и лизнул ей руку, оставив на чистой, умягченной дорогущими кремами коже слюнявый след.

— А можно, чтобы она меня… ну, просто не замечала? — спросила Воскобойникова бывшего мужа.

— Можно, — расстроился он. — Ты его не знаешь. Фунтик — замечательный.

— Хоть самый расчудесный. Только блох мне не хватало в этой жизни.

— У Фунтика нет ни блох, ни глистов, — вступилась то ли за собаку, то ли за Владимира Сергеевича Марина. — И он прекрасно воспитан. У вашего мужа — отменные навыки дрессировщика.

Черт, это был явный наезд. Ехидная улыбка на губах Ли Джу не оставляла никаких сомнений. Да еще сколько вложено смыслов! И все обидные. Хоть про Чистова, хоть про Басаргина.

«Господи! Вовка же спит с этой ветеринаршей!» — теперь у Екатерины Степановны не оставалось никаких сомнений. Теоретически она, конечно, понимала, что бывший муж после их развода не станет вести монашескую жизнь. Но видеть это было ей явно не по душе.

А Басаргин наконец, убедившись в бесперспективности общения с Наташей или, что более вероятно, просто отложив на время ее завоевание, соизволил перекинуться парой фраз с Воскобойниковой.

— Что не звонишь? — спросил он, не смущаясь присутствием Чистова и Ли Джу.

— Да как-то повода нет, — честно, хоть и не очень вежливо ответила Катя.

— Так позвони без повода, — улыбнулся он. — Или после повышения недосуг?

— Вот именно — недосуг, — улыбнулась Воскобойникова. — Третий уровень.

Поняли только они двое.

Третий уровень внимания — вот важность обсуждаемой проблемы.

Несколько месяцев назад — был первый.

А много лет назад — наверное, вообще нулевой.

По крайней мере, для нее.

Удивительно, но вместо раздражения или желания жестко ответить ее демарш вызвал ровно обратную реакцию: Иван оживился, даже глаза помолодели. И посмотрел на Воскобойникову чуть ли не с прежним интересом.

А в общем, ничего удивительного, вдруг поняла Катя. Завоеватель теряет интерес к завоеванному только до тех пор, пока добычу не начинают отнимать. Как ребенок, который не играет постылой игрушкой, пока за нее не схватится другой малыш.

Странно, но именно сейчас, в этой дурацкой столовке на природе, рядом с неудавшимся новым мужем и так изменившимся старым, она вдруг поняла, что ее роман с Басаргиным — или потом, в дальнейшем, с кем-то еще — не будет иметь продолжения.