Поводок

как Бонна, который знает и любит свое дело, и типом вроде вас... вы только и способны на то, чтобы рассылать судебные акты от имени своей жены или ее банка... Кстати, ваша жена по-хозяйски выпуталась из этого дельца. Что ж, надо полагать, не особенно приятно выйти замуж за жиголо!..

Господи, подумал я устало, придется драться... и попытался придумать что-нибудь такое, чтобы избежать этого; но нервы среагировали быстрее, чем голова, – и кулак, не попав в подбородок Ни-гроша, врезался в его скулу. Шатаясь, он отступил назад, выкрикнул: «Тихо, тихо, старина! Ну берегитесь!» – но угроза была уже излишней, так как Ни-гроша рухнул на свой палас, который на этот раз не должен был показаться ему слишком ворсистым.

– Это вам дорого обойдется! – прохрипел он, тыча в меня указательным пальцем.

Я, рассмеявшись, в свою очередь ткнул в него своим.

– Уж не знаю, о чем еще теперь можно сказать, что это обойдется мне дорого, а?.. – передразнил я его.

Уходя, я заметил, как служащие провожали меня восхищенными и даже благодарными взглядами. Я плотно закрыл за собой дверь этого заведения, куда, как мне только что казалось, стану время от времени наведываться, чтобы, как и всякий, потолковать о своих делах, проектах... Контора! У меня чуть было не завелась своя контора... Что за чушь! Сердце еще не улеглось после этой маленькой стычки, когда я сел на террасе кафе и заказал себе виски, как большой мальчик. Хорошо бы не забыть врезать как следует Ксавье Бонна, если он мне еще когда-нибудь попадется. Но на этот счет я не очень-то себе доверял: память на плохое у меня не длиннее приступов ярости – и уже я жалел бедного Ни-гроша, которого одолели клерки моего тестя; мне почти было жаль и Ксавье Бонна: полный крах его финансовых планов заставил его так жалко врать. Хотя... удары следовали за ударами и удача покидала меня на глазах. Я подозвал гарсона. Вторая рюмка прошла хуже третьей, третья хуже четвертой... Короче, к четырем часам я надрался в стельку на террасе «Фуке» и сидел страшно этим довольный. Надо было держать ухо востро, чтобы не заявиться теперь домой: после выпивки я всегда становился таким добряком и так всех любил, что скорее всего оказался бы в объятиях Лоранс, изливая на нее всепрощение и нежность. (Что-то мне подсказывало ни в коем случае этого не делать.) Я мог бы пойти в бар Кориолана, но я еще там ни разу не показывался, очевидно, потому, что сам он этого не хотел. Потому... ну что ж... потому я очутился на улице; приятелей у меня больше не было (всех их разогнала Лоранс), подружек, естественно, тоже. Я был единственным сыном у своих родителей; с тех пор как они умерли, мне и приткнуться вне дома стало негде. Правда, остались еще шалые любовницы, в основном приятельницы Лоранс, но с ними я уже не встречался года два или три, поскольку Лоранс притупила у меня и вкус к приключениям. Можно было бы еще отправиться в казино, только никто бы не дал мне нужной суммы под необеспеченный чек. Денег у меня хватило бы лишь на то, чтобы расплатиться