Поводок

гать не собирался; к тому же бой не мог идти на равных, когда один из противников ранит себя своим же собственным оружием.

Вдруг радостный перестук пишущей машинки в соседней комнате спугнул мои сумрачные мысли: Одиль, энергичная и словно наэлектризованная, принялась за свою почту, вернее, за мою. Я зашел к ней.

– Здравствуйте! – сказал весело. – А вы знаете, дорогая Одиль, что теперь я уже не вправе требовать от вас ни уважения, ни секретарских услуг? Я передал все мое имущество и все права Лоранс. Все, что касается моего бывшего состояния, вы теперь должны обсуждать с ней.

– Что? Что вы говорите?

Для ушей человека, который вчера напился, голос Одиль звучал слушком четко, звонко, даже резко. Я поднес руку ко лбу, пока Одиль причитала:

– Как же это можно? Вы шутите! Она выглядела подавленной. Я же торжественно изрек:

– Это самое меньшее, что я мог сделать... Одиль, подумайте, в какую сумму я обошелся своей жене за семь лет.

Одиль покраснела; потом, помахивая передо мной карандашом, заговорила менторским тоном, чего я никак от нее не ожидал:

– Уж не знаю, чем вы обязаны Лоранс в личном плане, но что касается чисто денежных вопросов, если вы и вправду заработали миллион долларов, как она мне сказала...

– Вправду, – подтвердил я грустно. – Да, миллион долларов!

– Что ж, это значит, что вы возвращаете ей из расчета приблизительно семьдесят тысяч франков за месяц. Ну так вот, вы никогда не обходились Лоранс так дорого.

– Как это?

Никогда Одиль не выглядела такой уверенной и знающей:

– Давайте прикинем. Если доллар равен шести франкам, ваш миллион долларов составляет шесть миллионов новых франков. Делим эту сумму на семь, то есть на семь лет, – выходит чуть больше восьмисот пятидесяти тысяч франков в год; теперь их делим на двенадцать – получаем приблизительно семьдесят тысяч франков в месяц! Ну не думаю, чтобы вы или Лоранс на вас тратили столько. Нет, гораздо меньше!

Я рассмеялся: всего что угодно мог ожидать, но только не этого.

– Я об этом не думал, но, наверно, так оно и есть. Ну и сколько же я на самом деле стоил Лоранс ежемесячно, конечно примерно?

– Гораздо меньше! Ну гораздо меньше! – разволновалась посерьезневшая Одиль. – Давайте посчитаем?..

И она уже схватилась за счетную машинку, но я остановил ее:

– Да нет же! Я пошутил... Действительно пошутил! Во всяком случае, Одиль, я бесконечно рад. Значит, у Лоранс не просто счастливый брак, но и выгодная сделка! Что ж, тем лучше! Раз уж я представляю собой выгодное капиталовложение...

Одиль понурила голову – то ли от смущения, то ли от испуга.

– Я вам сказала это, Венсан, по дружбе...

– Очень мило, славная моя Одиль, и я вам страшно благодарен. Разумеется, я слова не скажу Лоранс. В худшем случае, если уж придется, навру, что сам все посчитал.

Мы помолчали; наконец Одиль решилась:

– Венсан, хотела вам сказать... Лоранс, как все женщины, счету в банке предпочла бы от вас подарок, счет – это как-то бездушно! Не сомневайтесь, тут все