Фанатка

— Верно, — подтвердила Росси. — Затем, вскоре после этого у Питера случился нервный срыв, и он лег на лечение в клинику.

— Так какого рожна сумасшедший разгуливает по городу? — поинтересовался Джессап. — Когда ему в клинике самое место.

— Да уж, — согласился О'Рейли. — Он говорил про жену с дочкой, как будто они вполне живы.

— Когда сам ложишься в клинику, ты можешь из нее спокойно выйти, — объяснила Росси.

— Слушай, как ты много всего знаешь об этом парне, — удивился О'Рейли.

— Я его снабжала информацией для книги. Мы познакомились, когда он работал в «Нью-Йорк таймс».

— Я этого не знал, — сказал О'Рейли, похоже, слегка обиженный тем, что с ним не поделились.

— Никто не знал. Когда Питер вышел из клиники, он начал каждый день являться к школе — как бы для того, чтобы забрать дочку после уроков. Я даже туда однажды ездила по вызову, но… он же просто приходит, сидит, смотрит, как расходятся другие дети, и уходит домой. Что нам — за это его сажать?

Прежде чем Джессап или О'Рейли ответили, из кухни Майка Левина донесся голос. Один из экспертов — по виду совсем еще юнец — позвал:

— Детективы, идите сюда. Вам будет интересно взглянуть.

Они прошли в кухню, к шкафчику с мусорным ведром, который ничем не отличался от прочих кухонных шкафчиков. В белое пластиковое ведро был вложен чистый полиэтиленовый пакет. Единственным его содержимым был стилет с серебряной рукоятью и окровавленным лезвием, которое прочертило на белом полиэтилене тонкую красную линию.

Рукой в перчатке эксперт вынул клинок, предъявил детективам, а затем сложил в мешок для вещественных доказательств.

— Что это на нем за значки? — спросил О'Рейли, не успевший как следует рассмотреть находку.

— Инициалы, — отозвалась Росси и печально добавила: — П. Р.

— Ты уверена?

— Да, — Росси направилась к двери. — Я видела этот чертов стилет у Питера на столе, когда он расспрашивал меня… собирал информацию для книги.

В «Мире Диснея»

Дверь в квартиру оказалась не заперта и открылась, стоило лишь к ней прикоснуться.

Все трое, вынув оружие из кобуры, неслышно проскользнули в кухню. В нос ударила вонь тухлятины, в глаза бросились горы грязи и мусора. Повсюду — вскрытые упаковки из-под готовой еды, в которых росла отвратительная плесень. Покосившиеся дверцы кухонных шкафов висели на полуоторванных петлях, словно их дергали с бешеной яростью. Тостер стоял почерневший, обугленный.

На полу валялись разломанные выдвижные ящики и кухонная утварь, скомканные бумажные салфетки, смятые бумажные стаканчики. В углу стояли две керамические собачьи миски, одна разбитая посередине, а в другой лежали засохшие остатки еды и дохлый таракан.

Росси остановилась перед холодильником, прочла оставленную Джулианной записку — выцветшую, грязную, осыпающуюся по краям. Казалось, ее не меньше тысячи раз брали в руки, читали и прикрепляли на место.

«Последние слова», — с грустью подумала детектив.

Гостиная была столь же грязна, обеденный стол завален коробками из-под пиццы и обертками, мешками, упаковками из-под гамбургеров, хот-догов и всякой иной еды, заставлен пустыми винными бутылками. Диван чем-то обильно заляпан, на нем валяются газеты. Всюду салфетки, бумажные стаканчики, игрушки. Такое множество раскиданных игрушек, словно по комнате пронесся смерч. Детский столик сломан, как будто на него кто-то падал.

И как венец всему этому — сотни экземпляров «Анжелы по прозвищу Ангел». Развалившиеся груды книг. Некоторые — все еще в фирменных пластиковых мешках с логотипами «Барнс энд Ноубл», «Шекспир энд Компани», всех прочих книжных магазинов Нью-Йорка. Книги были горой навалены на диване или прямо поверх мусора на столе, а то и просто брошены на пол, валяясь как попало.

О'Рейли подобрал одну книгу, раскрыл — и наткнулся на автограф: «Майк, все это — благодаря тебе. Питер».

— Ну и кой черт тут творится? — вопросил Джессап.

— Мы — в «Мире Диснея», — раздался неожиданный ответ телевизора; на экране шли кадры любительской видеосъемки: счастливое семейство на отдыхе. Безграничное счастье трех детей — двух больших и их маленькой дочки.

Исчезла

Из глубины квартиры донесся крик:

— Зачем ты это делаешь?!

Детективы ринулись вперед, пробежали по коридору, заваленному обломками мебели и мусором. Ворвались в кабинет. Питер стоял, наклонившись к монитору, безнадежно вглядываясь в пустой экран. Сжимая в одной руке смятую в комок бумажку, другую сунув в карман куртки, Питер тихонько покачивался вперед-назад, снова и снова повторяя:

— Зачем? Зачем?

Он даже не заметил полицейских за спиной. Успокоенные, они убрали оружие и осмотрели разгром, который Питер учинил. В книжных шкафах — ни единого томика, сами шкафы поломаны и побиты, как будто Питер орудовал топором, со стен сорвано все, что там было, и в комнате не осталось ни одной целой вещи, кроме компьютера на столе.

— Питер? — тихонько позвала Росси, приближаясь.

— Она исчезла.

— Кто, Питер? Кто исчез?

Он ответил не сразу, но, когда все же вымолвил имя, оно прозвучало едва слышно, словно из бесконечной дали:

— Дина.

Дина и Холливелл (исправленная глава)

Это оказалось проще, чем он ожидал.

Холливелл ничего не заподозрил, когда Питер ему позвонил и спросил разрешения прийти. Как будто Питер был старым другом, которого Холливелл встречал с бутылкой вина. Очень хорошего вина — «Палмер Бордо» урожая тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года.

Возможно, у Джеффри Холливелла смягчался характер.

С возрастом так со многими происходит.

— Чем я на этот раз могу помочь? — спросил он.

Они стояли в гостиной, с бокалами вина, и уже чокнулись и выпили по глотку. Питер объяснил, что он пишет продолжение романа и опять занят «исследованием».

— По правде сказать, я первую вещь так и не прочел, — сознался Холливелл. — Не обижайтесь. Мне просто некогда читать.

— Я не в обиде, — отозвался Питер.

— О чем будет новая книга?

— О мести.

— И как же я могу поспособствовать? — Холливелл был слегка озадачен.

Объяснение было неожиданным.

Холливелл дернулся, глаза широко раскрылись.

Он попытался заговорить, но из горла вырвался лишь хрип.

Холливелл шатнулся назад, рукой задел ближайший столик, смахнул на пол бутылку «Бордо». Глянул вниз, на грудь — на торчащую из груди рукоять кинжала. Рукоять была серебряная, слегка потемневшая, с чуть стертыми завитушками, с инициалами «П. Р.».

Питер крутанул стилет в ране и вытащил длинное лезвие: на рубашке Холливелла проступила кровь.

Он допил остаток вина в бокале, глядя, как Холливелл повалился на колени — и умер.

— Вот как, — сказал Питер, отвечая на последний вопрос миллионера.

Сумеречная зона (исправленная глава)

— Вы один? — спросил Питер.

— А тебе зачем?

— Я хотел бы с вами поговорить, — объяснил он, — мне нужно для новой книги.

— Что? — заинтересовался Рауль. — Второй раз хочешь написать как надо?

— Вроде того.

Рауль удивленно помотал головой и засмеялся. Он прошел в кухню, открыл холодильник и наклонился, осматривая полки с запасами, выбирая, что предложить гостю.

— Ты в курсе, что сучонка Люсинда наболтала тебе все не то? — проговорил он, извлекая на свет Божий две бутылки с высоким горлышком.

— Нет, — ответил Питер у него из-за спины — и саданул Рауля над ухом рукоятью «беретты». — Кое-что она рассказывала совершенно верно.

Оттащив оглушенного громилу в спальню, Питер завел ему руки за голову и приковал их наручниками к ножке кровати. Затем дал несколько пощечин, приведя Рауля в чувство. Приподнял ему голову, чтобы заглянуть в перепуганные глаза.