Фиксер

— Спасибо.

Ещё несколько секунд журналист смотрел на Генри, а затем снова обернулся ко мне.

— Это касается статьи о Пирсе? — спросил он. — Анника сказала, что вам нужна была помощь с каким-то школьным проектом.

— Назовём это школьным проектом о статье Пирса, — я оскалила зубы в чём-то, отдаленно напоминающем улыбку. — Вы ссылались на анонимный источник, сообщая, что решение почти принято. Мне интересно — с чего вы взяли, что эта информация легальна?

— Вам интересно, кто мой источник, — перевел журналист. Он начинал походить на человека, которому нужно выпить. — Вам стоит просмотреть закон, освобождающий журналистов от обязанности раскрывать личности источников конфиденциальной информации, — сказал он. — Для вашего проекта. Или, — он перевел взгляд на Генри, — можете узнать, что Верховный Суд думает о стесненных обстоятельствах, в которых журналиста принуждают выдать свой источник.

— Это было бы важно, — вежливо ответил Генри, — если бы мы пытались получить информацию с помощью повестки в суд или связей с правительством штата и страны.

Карсон Двэк фыркнул, опуская руки в карманы.

— Смотрите, детки, всё, что я могу сказать — мой источник пожелал остаться неназванным, но с тех пор факты, которые я от него получил, были подтверждены.

Я подозревала, что за часы, последовавшие за публикацией статьи, он много раз проговаривал чуть менее снисходительную версию этих слов.

— Что, если бы у нас было что-то, чего вы хотите? — прямо спросила я. — Тогда вы смогли бы направить нас в правильном направлении?

Похоже, эти слова застали его врасплох. Он едва заметно улыбнулся.

— И чего же такого я, по-вашему, могу хотеть? — потакая мне, спросил он.

— Эксклюзивное интервью со скорбящим внуком судьи Маркетта, — я увидела в глазах Двэка проблеск интереса. Смерть Теодора Маркетта была важной новостью, а Генри был не просто трагической фигурой — он был молод, привлекателен, обеспечен и трагичен.

— Звучит скорее как статья для журнала «People», чем что-то для «Post», — прокомментировал журналист. Но он не отказался.

— Это значит, что вы не заинтересованы? — напрямик спросила я.

— Это значит, — ответил Двэк, — что я не стану нарушать принципы журнализма ради какой-то чепухи.

— Что, если это будет не чепуха? — возразил Генри.

Я уставилась на него. Что он творит? Это — чем бы оно ни было — не было частью плана.

— Без обид, сынок, но что у вас есть такого, что могло бы принести мне Пулитцеровскую премию?

В моей голове зазвенел сигнальный колокол. Он не станет, — в ужасе подумала я. Я попыталась поймать взгляд Генри.

— Не для прессы? — проигнорировав меня, Генри сосредоточился на Карсоне Двэке. Журналист кивнул.

— У меня есть основания полагать, что моего деда убили. И, — продолжил Генри, — я думаю, что Белый Дом пытается это скрыть, — он шагнул вперед. — А теперь, — сверкая глазами, произнес он, — кто ваш источник?

ГЛАВА 48

Двадцать минут спустя журналист ушел, а я обдумывала идею убийства Генри Маркетта.

— Ты, — начала было я, но я не знала, что ещё сказать. — Ты, — повторила я.

— Я предал это огласке, — спокойно подсказал Генри. — Ты получила что хотела, а я убедился, что твоя сестра не сможет скрыть происходящее.

Айви меня убьет. А я убью Генри.

— Этого не было в плане, — сказала я ему, ткнув пальцем ему в грудь.

— Этого не было в твоём плане, — ответил он. — Я не говорил, что у меня нет собственного.

Судя по всему, его план заключался в том, чтобы рассказать прессе обо всём, что мы знали — о том, что отец Вивви был замешан в смерти судьи Маркетта, о последующем суициде доктора, существовании одноразового телефона и подозрениях, что в этом замешан кто-то из других властных людей с политическими связями.

Хуже всего было то, что я помогла ему это сделать. Я сама организовала встречу.

— Они не станут печатать ничего, основываясь только на твоих словах, — сказала я Генри.

— А значит, — отметил Генри, — расследовать это дело будет не только твоя сестра. Наш друг из «Post» уже считает это своим Уотергейтским скандалом.

Генри обладал редким даром звучать разумно вне зависимости от слов.

— Если ты закончила с молчаливым осуждением, — прокомментировал Генри, — могу я привлечь твоё внимание к той информации, что мы получили взамен?

Я представила, как сворачиваю ему шею. В терапевтических целях — но это не очень-то помогло. Нехотя, я подумала о том, что Карсон Двэк сказал нам об источнике истории Пирса.

— Я скажу вам то, что сказал твоей сестре, — произнёс он, указывая на меня. — Наводка пришла из западного крыла Белого Дома и больше я не скажу ни слова.

Отбиваясь от давящего чувства в своём желудке, я попыталась не думать о первой части предложения.

— Из западного крыла Белого Дома, — я сосредоточилась на этой части и произнесла слова вслух. Это не должно было меня удивить. Откуда ещё журналист мог узнать о том, кого президент планирует выдвинуть на должность в Верховном Суде?

Я думала, что наводка пришла от Уильяма Кейса. Прежде чем мы услышали другой ответ, я даже и не осознавала, что ждала именно этого. Кейс пытался убедить Айви поддерживать Пирса. Он организовал встречу в Кэмп-Дэвис.

— Западное крыло Белого Дома, — повторил Генри. — Значит, мы говорим о президенте и его непосредственных подчиненных.

А значит, мы точно говорим не о каком-то новичке.

— Даже если бы мы знали, кто именно слил эту информацию, — продолжил Генри, — мы не можем отбрасывать вероятность, что приказ поступил от президента Нолана.

Генри считал это разоблачением. Президент был в Кэмп-Дэвис с Пирсом и отцом Вивви. Президент был на благотворительном вечере «Фонда Кейса» в вечер перед так называемым сердечным приступом судьи Маркетта. Кто-то из его сотрудников слил в прессу историю, предназначенную для того, чтобы помочь Пирсу получить должность.

— Айви проверила президента, — внезапно произнесла я. Мы с Генри ещё не говорили об этом. За последние несколько дней он был слишком занят, избегая меня. — Если кто-то отравил твоего дедушку в тот вечер, это был не президент. Его снимали практически всё время.

Генри зацепился за тоже слово, что и я.

— Практически.

Я взглянула в сторону кофейни. Вивви смотрела на нас. Рано или поздно мне придется рассказать ей о происходящем.

Через секунду тётя Вивви повернулась в нашу сторону.

Я схватила Генри за руку.

— Выгляди естественно, — сказала я ему, поворачиваясь и натягивая улыбку.

В ответ он закинул руку мне на плечо.

— Я всегда выгляжу естественно.

Мы принялись идти. Тётя Вивви отвернулась, но Генри не убрал руку с моего плеча.

— Ты когда-нибудь думала о том, — негромко и вежливо спросил он, — что президент не должен делать грязную работу своими руками? Даже если ты считаешь, что он не мог отравить моего деда, это не значит, что кто-то другой не мог сделать это по его приказу.

То же самое можно было сказать и об Уильяме Кейсе — да и о каждом, кто был на этой фотографии, или каждом, кто провел те выходные в Кэмп-Дэвис, но не попал на снимок.

Я озвучила эту мысль.

— Кто ещё был там? — спросил у меня Генри.

Я не знала, сколько ещё людей там было — но я знала, что там была Айви. Я не могла сказать об этом Генри. Не зная то, как он относился к моей сестре.

— Мне кажется, — так спокойно, так разумно произнёс Генри, — что наш дорогой друг журналист упомянул, что твоя сестра нашла его раньше нас, — Генри наконец опустил свою руку и остановился. — Она знает обо всём, что знаем мы.

— В этом нет ничего плохого, — сказала я, думая лишь о том, как Айви просила меня ей довериться и утверждала, что проверка журналиста того не стоит.

— Моя сестра в этом не замешана, — отогнав эти мысли, сказала я Генри. — Она на нашей стороне.