Внезапное богатство

– Ну, вот с этим трудности, сэр. Банкиры обычно держат толковых юристов. Если только у нас не будет каких-нибудь явных улик, мы вряд ли сможем что-нибудь сделать.

Виллис улыбнулся, увидев выражение лица шефа. Маккей был явно недоволен.

– Что ж, это тоже для умников, Барбер, если вы позволите мне так выразиться. Для начала ответьте мне, что там с сэром Филиппом Галтоном? Хитрожопый, как купюра в девять евро, и только что вышел из неохраняемой тюрьмы Форда.

– Я сомневаюсь, что у него сохранилось хоть какое-то влияние, сэр, – сказал Барбер, оставаясь стоять, ни тени смущения на приятном лице. – Однако есть некий господин Гастон Белл.

– Ох, значит, теперь вы собираетесь рассказать нам что-то полезное? Спасибо вам большое, – произнес, раздражаясь все сильнее, главный инспектор. – Что за дьявол этот Гастон Белл?

– Это банкир, шеф. Партнер маленького частного банка «Белл и Дачэмп», товарооборот которого в прошлом году немногим превысил семнадцать миллиардов. Гастон занимается в основном иностранной валютой в отделе биржевой торговли. Мы проверяем его в течение уже нескольких лет, и он знает об этом. Очень осторожен, но о нем ходят слухи. Белл – фантастически богатый человек, активы которого вложены по всему миру и у которого весьма впечатляющие связи в нашей стране. В прошлом у Белла имеются несколько крупных субсидий от политических деятелей и несколько сомнительных знакомств. Некоторые из инвесторов его банка не совсем, как вы их называете, «кошерные». Мы считаем, что Белл занимается отмыванием денег, но не можем добыть доказательств. Безупречный бухгалтерский учет и никаких утечек информации из его офиса – а мы, можете мне поверить, пытались их найти. В общем, я ставлю на него. Я бы предложил организовать за ним наблюдение, сэр.

– Ты хочешь, чтобы я выделил людей из своих и без того истощенных ресурсов на круглосуточную слежку за каким-то мелким половичком в мелкую полоску, ты этого хочешь, Барбер?

– Я думаю, что это могло бы принести дивиденды, сэр.

– Ты слишком долго прислушивался к разговорам этих обманщиков, сынок. Мы не занимаемся дивидендами, мы занимаемся тем, что сажаем жуликов за решетку и заставляем хитросделанных банкиров отвечать по всей строгости закона.

– Конечно, сэр, – сказал Барбер, совершенно не смутившись.

– Мы присмотримся и решим, что сможем сделать, Виллис! – выкрикнул шеф, неожиданно посмотрев на инспектора.

– Сэр?

– Что у вас имеется для нас?

Виллис был застигнут врасплох. Он занимался тем, что записывал в блокнот имя Гастона Белла. В личном деле Дональда Купера упоминался бригадир Белл. Он поджал губы, окинул комнату взглядом и вздохнул. Это было болезненно, но он знал, что должен это сделать. Виллис откашлялся.

– Да, у нас есть несколько зацепок, шеф. Я повстречался с несколькими своими агентами, определенно что-то наклевывается. Мы обнаружили место возможного нападения на поезд и его ограбления, расположенное прямо у железнодорожных путей, возле Линхэма в Кенте. Строительная площадка, сэр. Пока ничего нет, но я поставил Баркера и Рейнолдса на этот объект вести круглосуточное наблюдение.

– Господи, – вымолвил главный инспектор Маккей. – По крайней мере, хотя бы один из вас занят делом. Если облажаетесь, то немало голов покатится. Я не шучу. А вы знаете, как сейчас говорят? Покатившуюся голову не ждет пенсия.

– Мудак! – проворчал Виллис, садясь на место.

Глава тридцать первая

Майлз снова прибыл в дом на Брайанстон-сквер и поднялся по ступенькам. Анна открыла дверь. Остатки группы разъехались. Его же поезд задерживался, а возвращение назад на велосипеде через Сити было не из приятных.

– Привет, Майлз, – сказала Анна, впуская его в дом. – Я рада, что вы вернулись.

– С чего бы это? – спросил Майлз, расстегивая и снимая с себя принадлежности для езды на велосипеде. Анна стояла и молча наблюдала за ним. Когда Майлз закончил разоблачаться, он повернулся к ней. Женщина просто смотрела на него с легкой улыбкой на губах.

– Мне нравится смотреть, как вы раздеваетесь, – сказала она. Майлз смутился. Это была первая приятная вещь, сказанная ему другим человеком за долгие годы. – Помните тот день, когда я впервые увидела вас в замке? Вы были тогда совсем без одежды.

– Ох, да, простите, пожалуйста. – Майлз почти забыл его. Казалось, что поездка в замок была в другой жизни, хотя, на самом деле, после нее прошло всего лишь две недели.

– Вам не нужно извиняться. Du bist ja ein süßer Engländer. [7]

– Благодарю вас, – сказал Майлз. – Я не знаю, что это означает, но звучит очень мило.

Они засмотрелись друг на друга на мгновение. И Майлз знал совершенно точно, что этот момент он никогда не забудет. Эту симпатичную немку в холле странного дома, говорящую ему, что он süßer Engländer.

– Я думал, что вы были с Филиппом, – сказал он.

Анна широко улыбнулась.

– Филипп! Mein Gott, nein! [8]Он слишком беспокойный человек, вы не находите?

– Он немного странный, – сказал Майлз, а затем подумал обо всех людях, с которыми он познакомился после звонка Марио. – Но и все остальные тоже.

– Вы считаете меня странной?

– Нет. Но… ладно, будем говорить начистоту, вы ведь здесь? Вы должны быть странной для этого.

– Вы правы. Сама не знаю, зачем я делаю это. Но это в любом случае лучше того, чем я занималась до того.

– Но зачем вы приезжаете к Марио? Вы не кажетесь такой безумной, как Пола.

– Надеюсь, что больше нет таких сумасшедших, как Пола, – сказала Анна с застенчивой улыбкой. – Я здесь потому, что я думаю, что скоро умру.

– Почему вы так думаете?

– Потому что я не могу полностью проснуться, если только не начну ехать на большой скорости, а, как вы сказали, езда на большой скорости опасна. У меня нет никаких причин для возникновения проблем. Я добилась больших успехов в работе, мне очень хорошо платят, у меня есть все, о чем я могла только мечтать. Я сделала все, что могла придумать, для того, чтобы сделать свою жизнь лучше, и все же у меня депрессия. У вас то же самое?

– В точности то же самое. Безумие, правда?

– Я не знаю. Вам не кажется, что это может быть нечто большее, чем просто частный случай? – спросила Анна. – Что-то, связанное с эволюцией? Вы знаете, когда люди добиваются все большего, каждое достижение имеет все меньшую ценность.

– О боже, – произнес Майлз. – Лучше бы я обратился за помощью к вам, а не к Марио. Именно так я и думаю. Я нахожусь точно в таком же положении.

– Вы считаете, что только это притягивает нас друг к другу?

Майлз ничего не мог поделать с собой: его глаза слегка расширились. Ему захотелось обнять Анну. Но каким-то образом он почувствовал, что это не совсем подходящий момент.

– Я не знаю.

– Я знаю, – сказал Марио.

Они повернулись, чтобы разглядеть маленькую фигуру психотерапевта, стоявшего в темноте гостиной позади них.

– И, чтобы вы не гадали, скажу: я слушал ваш разговор, и, по-моему, он очень трогательный, но я хочу заострить ваше внимание на том, что возникновение любых привязанностей, возникших во время эксперимента, разрушит все, над чем мы работаем. Я хотел бы попросить вас двоих не говорить больше друг с другом наедине. Это всего лишь еще на пару дней. После этого вы оба будете здоровы и счастливы, и я смогу только пожелать вам всего наилучшего.

Марио улыбнулся и исчез в большой комнате. Майлз ощутил себя подростком, застигнутым врасплох отцом возле магазина в Датчете в тот момент, когда он пытался обниматься с девчонкой. Он только собрался войти в комнату, когда в дверь позвонили. Майлз повернулся и посмотрел на дверь, затем снова на Анну.

– Кто бы это мог быть? – спросила она. Женщина направилась было двери, но до того, как она успела к ней подойти, из комнаты поспешно вышли Марио и Филипп.