Пологий склон

– Что? В самом деле? – Рурико обернулась и увидела Такао, который смотрел на нее, прищурившись, словно свет слепил ему глаза.

– Ай, как нехорошо, молодой хозяин, – захихикал Томосити. – Вам повезло, что юная госпожа – ваша сестра. Другая бы могла рассердиться. Это неприлично: молча красться за привлекательной девушкой…

Судя по всему, Томосити крепко выпил: его глаза покраснели и как-то слишком подозрительно блестели. Вот будет здорово, если молодому хозяину понравится шутка, думал управляющий. Но Такао хранил молчание, и Томосити ретировался.

– Фу, какой же он противный, – раздраженно пробормотала Рурико. – Дедушке он нравится, а я терпеть его не могу. Представляешь, он всегда пристает на кухне к служанкам.

Рурико и ее мать по-разному относились к слугам, работникам и приказчикам из магазинов. Мия была с простым людом на дружеской ноге, что выдавало ее плебейское происхождение.

Такао ничего не ответил и молча зашагал рядом с сестрой.

Глава 2

Пологий склон

На вершине холма Кагура две девочки-хангёку в шелковых кимоно с длинными рукавами играли в волан. За ними присматривала гейша постарше. Время близилось к полудню, но девушка была одета в яркий, многоцветный вечерний наряд. Одной рукой она чуть-чуть приподняла подол, из-под верхнего кимоно кокетливо выглянул край пестрого исподнего одеяния. И кимоно, и оби были отличного качества. Гейши этого квартала раньше таких не носили. В руке она держала большую ракетку, на которой был изображен известный актер Китиэмон из театра Кабуки. Такая ракетка на ярмарке Ягэмбори стоила не меньше двадцати иен.

В Европе четвертый год бушевала война. Экономика Японии набирала обороты, промышленные предприятия получали огромную прибыль от продаж боеприпасов и морских судов. Во всех сферах жизни наметилось оживление. В «веселых кварталах» наступили горячие деньки. Дома гейш процветали.

Ходили разные слухи. Рассказывали, что один судостроитель сказочно обогатился за одну ночь и подарил своей возлюбленной, бывшей гейше из Осаки, кимоно, расшитое настоящими бриллиантами. Если гейши второго и даже третьего ранга могли позволить себе такую роскошь, что уж тогда было говорить о высокопоставленных прелестницах?

Томо остановилась, залюбовавшись живописной группой. Как хороша была гейша в ярком одеянии! Нежная кожа, точеный профиль, волосы на лбу и на висках причесаны гладко, на затылке уложены в большой узел и перевязаны мягким шнуром…

Томо задумалась. В памяти всплывали образы прошлого, лица гейш из Симбаси. Двадцать лет назад госпожа Сиракава была знакома со многими обитательницами из чайных домиков. Юкитомо Сиракава занимал высокий пост в полицейском департаменте Токио. В дни приемов и праздничных торжеств в его официальную резиденцию для развлечения многочисленных гостей всегда приглашались гейши. С некоторыми из них Юкитомо поддерживал связь годами. Днем, в свободное от работы время, гейши часто навещали Томо. По такому случаю они облачались в строгие изысканные одежды из ткани в тонкую полоску и обязательно приносили госпоже Сиракаве в подарок лакомства и милые безделушки. Порой они приходили в сопровождении своих хозяек и старших служанок из чайных домиков. Гостьи были чрезвычайно милы в своих скромных, неброских кимоно: никакой вычурности, наряды только дозволенных цветов [52]. И были они совсем юными, не старше двадцати лет.

В ту пору Сугэ и Юми укладывали волосы по-детски. А теперь им уже за сорок. Такао и Кадзуо тогда еще даже не родились, а ныне учатся в университете. Да и Наоити, сын Юми, подрос, посещает занятия в Торговом училище в Хитоцубаси. После преждевременной кончины мужа Юми обучилась мастерству аранжировки цветов и стала преподавателем искусства икебаны. Не без помощи супругов Сиракава ей даже удалось дать своему сыну приличное образование.

Томо как раз направлялась к маленькому дому, в котором жила Юми. В этот час она, скорее всего, была в школе, ведь новогодние каникулы уже давно кончились, но Томо шла не к самой хозяйке, а к ее жилице, молодой женщине по имени Каё, которая занимала комнатку на втором этаже.

Томо подошла к неказистому на вид и довольно неприглядному зданию. Фактически это были два дома, соединенные общей стеной. Томо отодвинула покосившуюся решетчатую дверь и громко выкрикнула приветствие. К ней вышла пожилая женщина с серебристо-пепельными волосами. Глаза у нее были ясные и удивительно молодые. Она торопливо вытирала мокрые руки – видимо, до прихода Томо мыла посуду. Узнав госпожу Сиракаву, женщина мгновенно склонилась в глубоком почтительном поклоне.

– Ой, ну надо же! Это сама госпожа Сиракава из большого особняка! А мы все в делах, в заботах. Дети под конец года слегли с простудой, Юми совсем с ними замучилась. Я уверена, она даже не успела к вам заглянуть на праздники… Ой! С Новым годом! – Старушка смущенно засуетилась и повела гостью в дом.

Это была Син, старшая вдовая сестра Юми. Она жила с Юми и вела хозяйство, присматривала за племянницей, которая училась в начальной школе. Благодаря помощи старшей сестры Юми могла спокойно работать, давать уроки икебаны.

– Боюсь, мы добавили вам забот, сказала Томо. – Но я очень рада, что роды прошли без осложнений.

– Да, все прошло быстро и гладко. Вы знаете, мы так волновались! Ужас какой-то! Можно было подумать, Юми сама никогда не рожала! Такие легкие роды! А малыш – просто чудо! Пухленький, крепенький, загляденье! Не знаю, так это или нет, но Юми считает, что ребеночек – вылитый господин Кадзуо.

– О, мне так стыдно за него! Разве можно себя так вести?! Сам-то птенец неоперившийся, студент… И вот надо же, вы только посмотрите на него! Он, правда, рано потерял мать… А это, оказывается, так или иначе влияет на все…

– Но с другой стороны, дело обычное: такие неприятности часто случаются с молодыми людьми. Никуда от этого не денешься! Каё говорит, что, если бы у нее было две пары рук, она бы работала с утра до ночи и прокормила бы и себя, и ребенка.

– Да-да, понимаю… Но должна вам сказать следующее: один мой поверенный навел справки и готов уладить все наши проблемы. Он подыскал респектабельную бездетную пару. Глава семейства служит в каком-то управлении. Они давно мечтают о малыше. О происхождении новорожденного речи не было, но они, похоже, знают, чей это ребенок. И кажутся вполне довольными. Они бы с радостью забрали малыша через месяц-другой.

– Ой, как же молодому господину повезло с бабушкой! Все-то она для него готова сделать, все устроить! Но он как-никак ваш внук, и наверняка вы на него возлагаете большие надежды, правда?

Син готовила чай, а сама то и дело пытливо поглядывала на госпожу Сиракаву. Странно, но ни Юми, ни Наоити почти не обращали внимания на один интересный факт. После смерти Ивамото не господин Сиракава, а именно Томо взяла на себя заботу о Юми и ее маленьких детях. Что бы ни случилось, она наведывалась в дом Юми и помогала, чем могла. Хотя Ивамото и приходился ей племянником, госпожа Сиракава была не обязана все это делать. Ее отношение к Юми, бывшей наложнице Юкитомо, было просто поразительным. Такое нельзя игнорировать!

Син знала, что благополучие семьи Сиракава в большей степени зависело от неустанных трудов и усилий Томо и в меньшей – от самого господина Сиракавы. Син не понимала, почему ее родные принимают помощь и поддержку Томо с таким холодным равнодушием.

В маленькой комнатке на втором этаже в данный момент жила восемнадцатилетняя Каё, служанка из дома Митимасы. Она забеременела от Кадзуо. Юный отпрыск Митимасы учился на экономическом факультете университета Кэйо. Госпоже Сиракаве пришлось немало потрудиться, чтобы устроить девушку в дом Юми. Здесь Каё и родила.

Вслед за Син Томо поднялась по узкой лестнице на второй этаж.

– К тебе пришла госпожа Сиракава из большого особняка, – провозгласила Син и медленно раздвинула фусума.

– О боги! – раздался тонкий девичий голосок.