Менялы

— В какой бы глубокой дыре мы ни сидели, — сказал Байрон Стоунбридж, — я никогда не поверю, что мы до этого дойдем.

— А нам и не обязательно следовать этим путем, — ответил Большой Джордж. — Если кое-кто из нас, обладающий умом и властью, подумает о будущем и спланирует его. Когда наступит финансовый крах, в Соединенных Штатах есть две сильные руки, способные предотвратить анархию. Одна — это крупный капитал. Под этим я подразумеваю картель мультинациональных компаний вроде моей и крупные банки вроде вашего, Роско, и других, которые могут управлять финансами страны и наладить финансовую дисциплину. Мы останемся кредитоспособными, так как имеем дело со всем миром: мы поместим наши ресурсы там, где инфляция их не поглотит. Вторая сильная рука — это военные и полиция. В сотрудничестве с крупным капиталом они сумеют сохранить порядок.

Вице-президент сухо произнес:

— Иными словами, полицейское государство. Вы можете столкнуться с оппозицией.

Большой Джордж пожал плечами:

— Может быть, с небольшой. Люди смирятся с неизбежным. В особенности если так называемая демократия развалится, денежная система рухнет, и покупательная способность людей будет равняться нулю. Кроме того, американцы больше не верят в демократические институты. Вы, политики, их подорвали.

Роско Хейворд хранил молчание и слушал. Теперь он произнес:

— То, что вы предвидите, Джордж, это превращение нынешнего военно-промышленного комплекса в элитарное правительство.

— Вот именно! А военно-промышленный комплекс — мне так больше нравится — становится все сильнее, по мере того как слабеет американская экономика. У нас есть организация. Она ещё не оформлена, но формируется на глазах.

— Эйзенхауэр первым признал существование военно-промышленной структуры, — сказал Хейворд.

— И предупреждал об её опасности, — добавил Байрон Стоунбридж.

— Да, черт побери! — согласился Большой Джордж. — Что делает его ещё большим дураком! Кто-кто, а Айк должен был бы видеть такие возможности сосредоточения силы. А вы их видите?

Вице-президент сделал небольшой глоток плантаторского пунша:

— Это, конечно, между нами. Но да, я вижу.

— Вот что я скажу, — убежденно произнес Большой Джордж, — именно вы должны присоединиться к нам.

Достопочтенный Харольд спросил:

— Сколько, вы думаете, у нас есть времени, Джордж?

— Мои личные эксперты утверждают, что от восьми до девяти лет. После этого крах денежной системы неизбежен.

— Мне как банкиру, — вставил Роско Хейворд, — больше всего нравится идея о дисциплине в финансах и в управлении.

Джи. Джи. Куотермейн подписал счет из бара и встал.

— И ты её увидишь. Это я обещаю.

Они подъехали к десятой отметке.

Большой Джордж обратился к вице-президенту:

— Бай, вы играли намного лучше своих возможностей, и это делает вам честь. Так держать, и посмотрим, как выглядит экономический и дисциплинированный гольф. Вы опережаете нас всего на одно очко, а вам предстоит одолеть ещё девять сложных лунок.

Большой Джордж и Роско Хейворд ожидали на дорожке для картов, когда Харольд Остин искал свой мяч у четырнадцатой лунки, после длительных поисков сотрудник секретной службы обнаружил его в зарослях гибискуса. Большой Джордж расслабился после того, как они с Хейвордом преодолели две лунки и теперь опережали соперников на одно очко. Пока они сидели в карте, речь зашла о том, на что рассчитывал Хейворд. Случилось это на удивление неожиданно.

— Значит, ваш банк хотел бы иметь дело с «Супранэшнл».

— Мы думали об этом. — Хейворд старался говорить в таком же небрежном тоне.

— Я расширяю вложения «Супранэшнл» в иностранные средства связи, приобретая контрольные пакеты акций маленьких телефонных и радиокомпаний. Как правительственных, так и частных. Делаем мы это тихо, подкупая местных политиков, где нужно; таким образом мы избегаем националистической шумихи. «Супранэшнл» предоставляет передовую технику, высокий уровень обслуживания, который не могут обеспечить маленькие страны, а также стандартизацию международной связи. Нам это тоже очень выгодно. Через три года мы будем контролировать — через наши дочерние предприятия — сорок пять процентов линий связи по всему миру. Это и близко никому не удавалось. А для Америки это важно, так как будет жизненно необходимо в условиях господства промышленно-военного комплекса, о котором мы говорили.

— Да, — согласился Хейворд, — я понимаю, какое это имеет значение.

— От вашего банка мне нужен кредит в пятьдесят миллионов долларов. Конечно, по самым высоким кредитным ставкам.

— Естественно, все, о чем мы договоримся, будет по высшим кредитным ставкам. — Хейворд знал, что любая ссуда будет предоставлена «Супранэшнл» по наиболее выгодным для этой корпорации ставкам. В банковском деле было аксиомой, что самые богатые клиенты платят мизерные проценты по ссуде; самые высокие проценты платят бедные. — Нам придется только пересмотреть, — уточнил он, — ограничения, установленные для банка федеральным законодательством.

— К черту всякие ограничения! Есть ведь возможности обойти их — такие методы применяются каждый день. Ты это так же хорошо знаешь, как и я.

— Да, я слышал, что есть пути и способы.

То, о чем они разговаривали — и прекрасно понимали друг друга, — было существующим в Соединенных Штатах правилом, запрещающим любому банку давать одному кредитору более десяти процентов своего капитала и полученных прибылей. Эта мера была придумана, чтобы уберечь банки от разорения и защитить вкладчиков от потерь. Для «Ферст меркантайл Америкен» предоставление пятидесятимиллионного кредита «Супранэшнл» значительно превышало установленный лимит.

— Обойти это правило, — сказал Большой Джордж, — вы сможете, если распределите кредит между нашими дочерними компаниями. А мы потом его объединим, как и где нам будет нужно.

Роско Хейворд задумался.

— Да, так можно сделать. — Он понимал, что предложение Джи. Джи, противоречит сути закона, хотя формально остается в его рамках. Но он также знал, что Большой Джордж говорит правду: наиболее крупные и престижные банки постоянно пользуются подобными методами.

И хотя эта проблема была решена, размер предполагаемого займа ошеломил его. Он представлял себе сумму в двадцать или двадцать пять миллионов для начала, по мере развития сотрудничества между банком и «Супранэшнл» эта сумма может и возрасти.

Как бы читая его мысли. Большой Джордж заявил:

— Малые суммы меня никогда не интересовали. Если пятьдесят миллионов для вас слишком много, давайте обо всем забудем. Я обращусь в «Чейз».

Важная, но непонятная сделка, ради которой Хейворд сюда приехал, неожиданно стала ускользать от него.

— Нет-нет, — пылко возразил он. — Это не чересчур много.

Он перебрал в уме другие обязательства «ФМА». Никто не знал их лучше него. Да, пятьдесят миллионов для «СуНатКо» можно достать. Придется прикрутить все краны в банке — резко сократить выдачу мелких ссуд и закладных, но это возможно. Один большой кредит такому клиенту, как «Супранэшнл», будет намного выгоднее множества мелких ссуд, выдача и сбор которых требуют больших затрат.

— Я настойчиво рекомендую выдачу ссуды обсудить на собрании директоров, — решительно заявил Хейворд, — и уверен, что они согласятся.

Его партнер по гольфу отрывисто кивнул:

— Хорошо.

— Конечно, мне будет легче это осуществить, если я сообщу директорам, что наш банк будет представлен в собрании директоров «Супранэшнл».

Большой Джордж подрулил на карте к своему мячу, который он некоторое время изучал, прежде чем ответить.

— Это можно устроить. Если это произойдет, я буду рассчитывать, что ваш отдел кредитования вложит солидную сумму в наши акции. Настало время, чтобы цена на них благодаря новым покупкам поднялась.

— Это можно рассмотреть наряду с остальными вопросами, — с возрастающей уверенностью заявил Хейворд. — Совершенно очевидно, теперь «Супранэшнл» откроет у нас активный счет, и возникает вопрос компенсирования баланса…