Мужчины своих женщин

Я подал ему заранее приготовленное полотенце, а пока Стас сушил голову, быстро открыл бутылку и налил почти до краев стакан водки.

— Пей, — сказал Стас, — я потом.

— Нет, ты первый.

— Ты что, болен? Так СПИД через водку не передается, а все остальное можно вылечить…

— Давай, давай.

Стас на секунду вынырнул из полотенечных объятий, со всклокоченными волосами принял стакан и од ним махом опорожнил, а потом опять набросил поло тенце на голову и принялся ожесточенно ее натирать. Под тонким свитером ходили бугры мышц.

— Фу-х, хорошо, — кряхтел он глухо и полотенце нюхал. — Прелесть. Отличная будет фотка для моего нового сборника. Знаешь, теперь я понимаю, почему древние воины-кочевники устанавливали в степи так много каменных баб. Это ж какое спокойствие и невозмутимость… А помнишь ту сирену?

— Ну еще бы…

— И что у тебя с ней?

— Ничего.

— Ладно… Как я смотрелся?

— Отлично. Как полный идиот.

Милиции вокруг, слава Boiy, не было. Да и что такого особенного мы делали, если разобраться?..

Стас закончил вытирать голову, скинул свитер, рубашку и влез в длинный теплый плащ. Пока он все это проделывал, я тоже налил себе стакан.

— Будь здоров, — сказал я Стасу. И выпил, закусив это дело старым мятным пряником, казалось, навсегда обосновавшимся в кармане пиджака. Но сегодня пришел его день.

— Будем, — ответил Стас и гулко хлопнул себя по груди широкими ладонями. — Ну, бежим?

— К тебе или ко мне?

— Ко мне. У меня Маринка сегодня работает, дети в школе, никого дома нет. Спокойно посидим, допьем остаток.

— Ну, если никого нет, так что нам остаток? Маловато будет, — сказал я, с сомнением поболтав бутылкой. На ее дне плескались жалкие пятьдесят граммов.

— Теперь я слышу речь не мальчика, но мужа. Помчались.

И, покидав вещички в большой пакет, мы резвой трусцой двинули с площади Труда в глубь жилых дворов. По дороге еще заглянули ненадолго в магазин, отягчив и оттопырив там свои карманы бутылками и свертками, а после уже нигде не задерживались — холодно, прах его побери! — до самого Стасова дома.

— Вы меня поймите, — говорил следователь, прижимая руки к груди умоляющим жестом, — я должен, должен был устроить вам этот небольшой спектакль, хотя и знал, что вы не виновны. Ведь убита несчастная женщина, калека… Тринадцать ножевых ударов в грудь! Преступник был явно не в себе; Возможно, болен… Я обязан найти того, кто это сделал.

— Она сама кого хоть искалечит, — проворчал я.

— Даже если бы у меня не было результатов медико-биологических исследований… даже этого разговора с вами было бы достаточно. Вы ведь нисколько не похожи на душегуба. Совсем иной стиль…

— Спасибо. Утешили.

— Вы подтвердили мою уверенность в том, кто настоящий убийца — может быть, даже против собственной воли. Ведь вы до сих пор не знаете, кто убил, да?

— Откуда же…

— Ну и живите спокойно. Вы не виноваты, это главное. Можете даже на суд не приходить, доказательств более чем достаточно.

— Обязательно приду! Чтобы осветить ход процесса в печати И показать читателю, какими методами пользуются отдельные представители нашей славной милиции при добывании доказательств!

Я чеканил общие слова, чувствуя, однако, гигантское облегчение. Торпеда прошла мимо! Подумаешь, матросы обосрались…

— Лучше не надо, — поскучнел мой собеседник. — Собственно, вы могли бы сразу понять: ну разве предполагаемому убийце присылают обычную повестку? Да я бы давно за вами наблюдение установил, телефон прослушивал, отправил бы взвод спецназа, чтобы арестовать… надо думать головой! Вы же журналист!

— Теперь буду думать.

Мы выложили свои припасы в прихожей. Пока Стас занимал туалет и мыл руки, я сидел на низеньком стульчике, впитывая тепло дома. Замерз очень.

Помню ли я эту сирену, спросил меня Стас. Конечно, помню. Уже десять дней ни минуты не переставал о ней думать.

Она сказала: заходите, даже если ничего не получится. Я поежился. Туда зайди один раз — и останешься навсегда. Вурдалачье логово!

Нет, не навсегда. На время. А потом она увидит еще кого-то и решит, что ты ей больше не нужен.

Стас вылез из ванной.

— Звоню спасателям, прошу позвать Гошу — говорят, нет его пока, и неизвестно, когда будет, — сказал он. — Что-то неладно. Надо бы сходить, проведать.

— Без меня.

Я зашел в освободившуюся ванную и увидел на раковине только что распечатанный кусок мыла. Обертка лежала рядом — «Виолетта». Я взял мыло задрожавшими руками, и оно выскользнуло на пол. Я поднес руки к лицу и сразу вспомнил, как пахла кожа Виолы, ее волосы в тот день, когда…

Сразу все вспомнил.

Хлюпая ботинками, я поднялся по лестнице в гору, медленно пошел вдоль подковы Которосльной набережной. Снова был май, пиво кончилось, бутылку я выбросил. Дождь тоже перестал. Солнце без предупреждения ударило из-за тучи, и мокрый асфальт внизу задымился, ветерок погнал по нему волны пара. Это было чудесное, редкое зрелище.

И было вовсе неудивительно встретить сейчас, когда сирень цвела и пахла безумием, моего знакомого следователя. Он сидел, держа спину очень прямо, на одной из лавочек. Как солдат из роты почетного караула. От такой позы легко устать. Тщательно, со рвением исполнял он свой бессмысленный ритуал.

В петлице коричневого пиджака следователя гнездилась сирень. На лавочке стояли две бутылки пива — очень кстати. Казалось, он кого-то ждет. Уж не меня ли? Значит, пиво — приманка. Одежда его была сухой — только что пришел.

Следователь приветствовал меня кивком головы, я ответил тем же. Молча он сделал приглашающий жест. Я опустился по другую сторону пива.

Следователь избегал смотреть мне в глаза.

Понятно.

Мы молчали минуты две. В неподвижности мне сейчас оставаться было трудно, требовалось движение, но я терпел. Надо было убедиться-то.

Наконец он словно бы спохватился.

— Прошу вас, угощайтесь.

Я взял одну бутылку, достал нож, который всегда при мне… Бутылка устало испустила дух.

— Вам открыть?

— Спасибо, я сам, — сказал следователь. — Дайте мне…

Я передал ему нож и глотнул пива.

Хорошо.

Посмотрел вперед, на панораму Даманского острова. Там на берегу кто-то уже купался. Скоро здесь будет весело…

Почему следователь в перчатках? Ведь такая теплынь, вон люди купаются… Я взглянул на него еще раз и увидел, что он аккуратно укладывает мой нож в целлофановый пакетик для вещественных доказательств.

— Это как понимать? — спросил я скалясь. — Снова спектакль разыгрываете?

Он покачал головой.

— Нет. На этот раз все очень серьезно.

И убрал мой нож куда-то к себе во внутренний карман.

Глотнув пива, я сообщил доброжелательно:

— Я его очень хорошо отмыл. Да и ведь сколько времени прошло…

— Это заблуждение, — мягко возразил следователь, — что нож так легко отмыть от крови. Для этого нужны специальные растворы, а вы его наверняка в воде прополоскали, и все, так ведь? О, на этом многие, многие попадаются. Экспертам не составит труда… Так что, молодой человек, я считаю дело завершенным. Мне все ясно, кроме одного. Зачем вы ее убили?

— Пожалел, — сказал я честно. — Да, пожалел… Ну и что вы собираетесь делать теперь со мной? Отпустите?

— Арестую. Мы следим за вами уже неделю, мои ребята здесь. Лучше не пробуйте бежать.

— Ага, — кивнул я. — Ждите больше.

И, вскочив с лавки, перемахнул чугунный забор. Покатился вниз по крутому склону.

А я ведь от нее сначала ушел, пальцем не тронул. Когда она сказала мне, что больна СПИДом… Бродил где-то до ночи, пил водку… привыкал к новому положению вещей. А потом думаю: ну что ж, раз так, пойду к ней обратно. Чего уж теперь-то гоношиться, в самом деле? Победила, стерва. Иди к ней, бери свое. За все, как говорится, уплочено. И пошел. Уже темно было, а там на улице один фонарь на всю округу. Никто меня не видел. Я потихоньку через забор перелез… только к двери — а оттуда Гоша выходит, шатается, не видит ни хрена в темноте. Как он Виолу нашел? Наверное, проследил за нами, это было нетрудно. А может, просто знал. В общем, стою в палисаднике и почему-то чувствую себя рогоносцем. И закипаю медленно. Потом внутрь вошел, вижу: она там на кровати лежит, спит, или в отключке… Что он с ней творил… Только если думал, что отомстил ей — дурак. Она-то поимела гораздо больше. И лежала с такой загадочной улыбкой. Трахнула нас всех. Ну и я подумал: вот, самое время ей сейчас… Достал нож. Да и разошелся что-то… когда отпускаешь тормоза, такое иногда бывает…