Лицо порока (СИ)

— Скучноватый у нас получился вечер, — говорю ей на улице.

— Ну почему же? — возражает она и берет меня под руку. — По-моему славно посидели.

Мы медленно движемся по тротуару. Сыплет мелкий, противный снег.

— Дойдем до подземного перехода и там простимся, — ее тон мне не кажется уверенным, похоже, ей вовсе не хочется так сразу со мной расставаться. — Вы поедете домой. А я пойду к себе.

— Я отправлю вас на такси.

— Нет, нет! — отрицательно качает головой Диана. — Я же рядом живу.

— Тогда я провожу вас до подъезда! — заявляю и, слегка сжав ее локоть, решительно прибавляю: — Никаких возражений не приму!

— Напрасно вы себя утруждаете, — она останавливается и заботливо расправляет на моей груди шарф. — Закрывайте горло, Иван Максимович, простудитесь.

Я перехватываю ее руку и прижимаю к губам.

Шагая по заснеженной улице, мы беседуем о зиме, вспоминаем лето, работу. Болтаем о чем угодно. Сутулые фонари льют нам под ноги унылый, тягучий, как кисель, свет. Редкие автомобили удивленно таращатся на нас, выпучив желтые глупые глаза.

Пришли. Ее дом. Ее подъезд.

— Ну, вот я и дома. Меня уже, наверно, заждались…

— Наверно.

— Интересный у нас получился вечер, Иван Максимович, — не очень весело, как-то натянуто смеется Диана. — Вроде как молодость вернулась. Вот вы проводили меня домой, будто парень девушку. Правда?

— Да, — соглашаюсь я с грустью. — Все, как в юности… Только одного не хватает…

— Чего же, Иван Максимович? — в мутном свете фонаря ее глаза кажутся зелеными и таинственными, как у кошки.

— Ну, как же! — я беру Диану за руку. — Когда парень, проводив девушку домой, прощается с ней, то он…

Она испуганно делает шаг назад. Но уже поздно. Порывисто обхватив ее за плечи, я припадаю к прохладным, трепетным лепесткам губ. Она стонет, или пытается что-то сказать. У меня начинает стучать в ушах. Я размыкаю руки.

— Но… но… Иван…

— Спасибо за вечер! Доброй ночи, Диана Александровна! — тихо говорю я и, круто повернувшись на каблуках, шагаю прочь.

Сердце бешено колотится в груди, глаза застилает желтая пелена какого-то неистовства, а в мозгу, как далекая звезда, пульсирует единственная мысль: я сошел с ума.

Коротал я вечер в квартире на Новокузнецкой, купая душу, опутанную паутиной едкой тоски и невесть откуда взявшейся пустоты, в море водки. Телевизор смотреть не хотелось. От книг воротило. Я бесцельно бродил из угла в угол, временами останавливаясь у стола на кухне, чтобы налить себе очередную рюмку. В какое-то время даже подумал, не вызвать ли проститутку. Но желания не было. Не хотелось и куда-то идти.

Через час, уже капитально захмелев, я вдруг решил поговорить с Настей. Сначала попробовал связаться с ней по мобильному. Но тщетно, он был выключен. Тогда я засел за стационарный. Долго крутил диск телефона, пытаясь дозвониться в санаторий. Наконец, вызов пошел. Трубку подняли.

— Четвертый корпус! — отрапортовал звонко женский голос.

Я попросил или соединить меня с Настей, или позвать ее к телефону.

— Так уже отбой, уважаемый, все спят! — не соглашался голос.

— Милая, мне очень надо! — настаивал я, чуть не плача.

— Да поздно уже!

— Я вас прошу, очень прошу! Пожалуйста! — продолжал клянчить я.

— А вы кто? — поинтересовалась моя невидимая собеседница на том конце провода. — Муж?

— Да, да! Я муж!

Далекая женщина, подумав, спросила, не случилось ли что. Я ответил, что случилось. И меня тут же соединили с Настей.

— Слушаю! Это ты, Ванечка? — прозвучал в трубке родной голос.

— Да, любимая, это я! Прости, что звоню так поздно.

— Ванечка, солнышко! А я ждала твоего звонка днем. У тебя все в порядке? — она была и обрадована, и обеспокоена.

— У меня все нормально! — я старался придать голосу как можно больше бодрости. — Ты там как?

— Отдыхаю. Здесь очень хорошо. Вот только за тобой скучаю…

— Я приеду к тебе! Завтра приеду!

— Завтра?! — в трубке раздался радостный вскрик Насти. — Ты не шутишь? Боже, как я буду тебя ждать! Я теперь ни за что не усну от волнения.

— Настенька, обязательно постарайся уснуть! — приказным тоном промолвил я. — Тебе необходим покой и здоровый сон.

— Так ты точно приедешь завтра? — все еще не верила она.

— Не сомневайся, любовь моя! — мой голос дрогнул, меня до слез растрогала Настина радость.

— Тогда до завтра, зайчик?

— До завтра, ласточка! Доброй ночи тебе, приятных снов! Поблагодари за меня ту милую девушку, которая нас соединила.

— Я расцелую ее!

— Отдыхай, солнышко!

Поговорив с Настей, я допил водку, выключил свет и газ и отправился домой. От сердца отлегло, приступ внезапной хандры миновал, тоска улетучилась. Я пришел в себя.

На улице пахло жизнью. Белый пух все кружился и кружился в вальсе ночи. На сером тюфяке неба возлежала запухшая луна, лениво сплевывая серебро в бездну города. А я, покачиваясь и что-то напевая себе под нос, вышагивал по пустынной улице.

На автостанцию города Бердянска я прибыл микроавтобусом из Запорожья в половине одиннадцатого. Дальше — автобус к берегу моря. И вот он, санаторий «Целебный».

Я бывал здесь много раз, но никогда дальше админздания не ходил. Корпус, в котором поселили Настю, пришлось поискать.

Я заметил ее издали. Она стояла у парадного, кутаясь в полушубок. Долго висела у меня на шее, причитала, захлебывалась то смехом, то слезами. Что-то самозабвенно тараторила. Наконец я оторвал ее от себя и, держа за руки, придирчиво осмотрел с ног до головы.

— Ты так посвежела, солнышко!

— И ты бы посвежел, продержи тебя три часа, на улице, — смеясь, заметила Настя. Ее лицо сияло от счастья.

— Три часа? Ты три часа здесь ошиваешься? — не поверил я своим ушам. — Но зачем? Ведь ты же знаешь, что первый автобус из Запорожья прибывает не раньше половины одиннадцатого…

— На, всякий случай! — Настя пожала плечами и смешно шмыгнула покрасневшим носом. — Я просто не могла усидеть в четырех стенах, ожидая тебя.

— Тогда идем быстрее греться! — я отер ей нос перчаткой и, подхватив свою сумку, потащился в корпус. — Показывай дорогу!

Настина комната находилась на втором этаже. Небольшая и уютная, она была рассчитана на двоих человек. Но так как в эту пору пациентов в санатории пребывало немного, Настя жила одна.

— Надеюсь, ты уже позавтракала? — спросил я, догадываясь, что она еще ничего не ела.

— Вместе позавтракаем, — Настя принялась стаскивать с меня куртку. — Раздевайся, здесь тепло.

Я взял ее за плечи и снова внимательно осмотрел, задержав взгляд на лице. Да, отдых на берегу, пусть и зимнего, моря явно шел ей на пользу. Похорошела, на щеках играет румянец, исчезли темные круги под глазами, которые появились было пару недель назад.

— Что ты на меня так смотришь? — Настя с ласковой улыбкой наблюдала за движением моих глаз. — Соскучился?

— Очень! — я обнял ее, подержал у груди.

— Будем завтракать! — промурлыкала она, но продолжала стоять, крепко обнимая меня за шею.

— Я там кое-что привез из продуктов, — сообщил я, поглаживая Настины волосы. — Правда, нет ничего особенного. Купил то, что было в ночном магазине. Я ведь, честно говоря, только вчера вечером, когда услышал твой голос, решил поехать в Бердянск.

— Как я рада! А продуктов у меня полно! — она горячо целовала мое лицо.

На стол мы накрывали вместе. Настя достала из холодильника тарелки с уже нарезанной ветчиной, бужениной и сыром. Я вытащил из сумки колбасу, вяленую рыбу, яблоки и апельсины.

Ни пить, ни есть не хотелось. Настя вообще едок неважный, а я утром, перед посадкой в автобус, выпил сто пятьдесят граммов водки и чашечку кофе. Для меня этого вполне достаточно на полдня.

Мы вяло пожевали и, как по команде, быстро разделись и завалились в кровать. Но уже через час, особо залеживаться было некогда, засобирались в город.