ИМ ХОчется этого всегда

имика не наносила ущерб правильным чертам лица. Но сейчас ей наплевать, что подумают. Следует подозревать, верно, что начался потоп, если Риммочке на это наплевать.

— Игорь Игоревич…

— Что, в принтере бумага закончилась?

— Коломийца… убили.

…Женя сидела, и чего меньше всего ей хотелось сейчас, так это каким-то неловким движением помешать Лисину. Когда он сказал, что Коломийца убили, она ждала продолжения довольно долго. И лишь когда стало ясно, что пауза вызвана не прикуриванием очередной сигареты, она моргнула и тихо спросила:

— И… дальше?

— А дальше ничего не будет.

— Как вас понимать прикажете? — опешила девушка.

Лисин втянул дым и посмотрел на ее часы.

— Через три минуты за мной придут. До завтра, Женя. Вы интересная женщина. И говорю я это вам не только потому, что пробыл в заточении несколько месяцев.

— Но как мне теперь уходить? — растерянно, как ребенок, не понимая на самом деле, как можно вот так встать и уйти после фразы «Коломийца убили», спросила Женя.

— Вы жаждали крови? Скоро она польется рекой. Завтра. В одиннадцать ноль-ноль, если вы не опоздаете.

Услышав в коридоре тяжелые шаги, она убрала в сумочку диктофон, спросила, не хотел бы Лисин увидеть утром перед собой хорошие сигареты, получила утвердительный ответ, и только когда в кабинете появился знакомый надзиратель, спросила:

— Игорь, вы рассказываете мне все или что-то оставляете для ношения в качестве тяжкого груза?

— Я не рассказываю только то, о чем не могу рассказать.

— Значит ли это, что вы не хотите рассказывать всего?

— У вас должна быть еще одна версия, как минимум.

Она подумала.

— Значит ли это, что вы не рассказываете о чем-то по той причине, что не можете об этом знать ?

— Чего вы добиваетесь, Женя?

— Я добиваюсь истины.

— Какой истины? — встрепенулся Лисин, убирая локоть от протянутой к нему руки надзирателя. — Я не хочу журналистских расследований, вы, верно, неправильно поняли мое предложение. Я рассказываю то, что хотел бы сказать. Всего лишь. Из двух версий вы можете выбрать любую. А потом сверить с другой. Кажется, только так можно добиться той истины, о которой вы говорите, если я правильно понимаю Дидро.

— А что сказал Дидро?

— Что истина — это соответствие наших суждений явлениям. Думайте. Сопоставляйте. Рассуждайте. До завтра, Женя.

Глава 7 О чем он не мог рассказывать

Войдя с лестницы в коридор, Александр Коломиец с тяжелой головой и рвущимся из груди сердцем направился к себе. «К себе» — теперь это не просторный кабинет, в котором дышалось легко и свободно и чувствовалась какая-то защищенность от всего, что находилось за стенами «Глобал». Теперь это еще более просторное помещение, в котором сидело пятеро сотрудников отдела продаж. Еще недавно они заходили в его офис, стучась и немного нервничая. Коломиец имел репутацию человека строгого и конкретного. С предложениями об увольнении сотрудников в кабинет Лисина он заходил так же уверенно, как и для получения премий.

Но теперь все изменилось.