ИМ ХОчется этого всегда

ок покрывается горячей пленкой.

— Нет, Сабрина, не возьму. У меня правило: близких людей в подчинение не брать. Я невыносимо строг к персоналу.

— Я стерплю! Можешь наказывать меня там по полной программе, можешь там пороть даже!

Она каким-то космическим (женским) чутьем догадывается, что если ее не возьму я, то не возьмет никто. Однако одно дело пригреть дворняжку, дав кров и пищу, и совсем другое пытаться выиграть с ней главный приз на выставке собаководства.

— Сабрина, давай лучше здесь?

Присев на край постели, я слышу:

— А мне вчера «хорошо» по бухучету поставили. А ты богатый?

Все, второй раз не получится…

Именно после этого разговора я вынул из домашнего сейфа, который казался мне оплотом неприступности, все документы из «Бэнк оф Нью-Йорк». Номера счетов, отпечатки моих пальцев — на тот случай, если я явлюсь в банк оборванным, голодным и без документов, пароли, коды — все это поместилось в тоненькую папочку и переехало в мой массивный шкаф фирмы Jewell, в офис.

Мой домашний «Сэйфтроникс» хотя и металлический, но я точно знаю, что варили его, как и остальные той же марки, не в Швейцарии, а в Словакии. И, хотя он умеет говорить мне унитазным голосом «Хэлло, босс», я знаю, что если как следует размахнуться или раскочегарить горелку…

Зато на работе у меня двухзамковый и неприступный, тоже болтун. После внезапного интереса к моему социальному статусу девочки, которую я накормил, обогрел и обласкал, к статусу, который и без того ясен, в мою голову стали заползать самые подозрительные мысли относительно ее нахождения в моей квартире. А не трюк ли это был с хачиками на голубом «Ауди»?.. Уж очень мне «Ауди» не понравился — голубой, более особой приметы просто не найти… Как бы то ни было, Сабрину я не выставил, а просто перенес документы. Если обнесут или, чего похуже, обчистят по схеме «кража с криком», то злодеям достанется в качестве трофеев лучшая аппаратура, лучшие шмотки, но никак не девяносто семь миллионов долларов со всеми инструментами для доступа к счету.

На следующее утро я приехал на работу, за обедом издевался над Коломийцем, потом подслушивал его разговор с Гроссом, а потом меня затащил в мой кабинет Лукин.

…А за минуту до того, как я после его сумасбродных слов обжег окурком пальцы, в коридоре раздался истерический женский крик.

Моя рука, давящая окурок в пепельнице, замерла.

— Лукин, вы высказываете мне эту мысль вслух, зная, что фактически находитесь на испытательном сроке, могущем гарантировать вам место начальника отдела продаж?

Изумление мое было столь велико, что горячий пепел жег мои пальцы, а я заметил это только тогда, когда Лукин ответил:

— Я осознаю этот риск.

И в этот момент я почувствовал острую боль. В приемной раздался суматошный цокот каблучков, и дверь влетела в кабинет, словно постучал ОМОН.

На пороге — Риммочка, и смотреть на нее страшно.

— Игорь Игоревич!..

Обычно она следит за собой и даже тренируется перед зеркалом так произносить некоторые слова, чтобы мимика