Ван Вэй Тикет (СИ)

И был ещё один, белобрысый, который стоял рядом. Волосёнки вокруг его бледного лица были растрёпаны и слиплись жалким подобием иголок.

Я отделил его по неуловимо знакомому запаху. Обыденному, но не желающему идентифицироваться. Мне доводилось чуять его, но где? Вот же загадка!

-- Глянь, -- паренёк махнул рукой в густые заросли, клубящимся зелёным облаком, выползавшим чуть ли не на дорогу. Сначала я даже не понял, к чему приглядываться. Но после внезапно увидел.

Там, за переплетеньем веток, обильно поросших листьями, угадывалась тёмная фигура. Отсюда она казалась тенью. Бесплотной. Беззвучной. Только у теней не бывает глаз. А у этой были. Не могу объяснить почему, но я твёрдо знал, сейчас она выглядывала нас. Может, даже лично меня.

Темнота за ветками сдвинулась. Но ни шороха, ни звука. Нечто огромное стало ближе примерно на пять моих шагов.

-- Может, медведь? -- горячечно зашептал мне в ухо белобрысый.

А ноздри щекотал тот странный, исходящий от него запах.

-- Медведь, не? -- парень отчаянно переспрашивал, словно подсказывая, словно нетерпеливо ожидая моего твёрдого "Нет".

Наверное, здесь стоило написать "глаза его расширились от ужаса". Но я не видел глаз. Я неотрывно следил за таинственной чернотой за зелёной оградой листвы. Она бесшумно подбиралась к нашей компании.

-- Не медведь, -- едва разлепив губы, ответил я.

Хотелось сказать, что я видел медведей. В цирке. И в зоопарке. И никакой из них не был таким огроменным, как эта чёрная тень, беззвучно скользящая к нам, прячась под зелёным занавесом придорожной поросли. Так что там явно не медведь. Я слышал, что бывают громадные медведи гризли... Рука немедленно потянулась за смартфоном, чтобы проверить, насколько громадны гризли, но безвольно опала. Я вспомнил, что всемирная копилка знаний сейчас ничем не поможет. Да и живут гризли в Северной Америке. К нам их никак не занесёт.

"О, о, о, -- крутилась на автореверсе, никак не желая заканчиваться, дурацкая строчка в гудящей от тревожных непоняток голове, -- got a one way ticket to the blues".

С одной стороны, замечательно, что это не медведь. Стремительно исчезал миг, когда надо разворачиваться и со всей силы, голося "Медведи!!!", лупить подошвами по шоссе. С другой стороны, тревога ела меня всё сильнее, а на нервы звенели, словно струны гитары. Не медведь. Но кто же? И чего ждать от этого лесного великана?

-- Эй, -- голос из-за спины чуть не заставил подпрыгнуть.

Белобрысый оглянулся. Он реагировал быстрее, чем я. Он словно не концентрировался на тёмной тайне за кустами, а ждал опасности отовсюду. Пришлось развернуться и мне. По центру шоссе высился крепкий парень. Даже не парень, а молодой мужчина. Быть может, его отделяло от нас лет шесть. Но в нашем возрасте шесть лет -- почти бесконечность.

Вьющиеся волосы с зачёсом назад. Стрижка модельная. Лицо бледное, а на нём улыбка наивысшей уверенности. Уверенности в том, что там, где стоит он, всё будет правильно, хорошо и безопасно. Длинные ноги в потрёпанных джинсах. На плечи небрежно накинута лёгкая куртейка. Мощная грудь распирает свитер с широкими серыми и чёрными полосами. В сравнении с нами, одетыми в футболки и рубашонки, он казался таёжным геологом, только вышедшим с затерянного прииска.

Поняв, что с тыла опасности не предвидится, мы с белобрысым снова перевели взгляд на придорожные кусты. Но за эти скоротечные секунды загадочная тень исчезла. Ветки безмятежно колыхались, помахивая листьями. И в просветы уже не разглядишь тревожную тёмную неизвестность ростом с немаленькую гориллу.

На душе почему-то сразу стало спокойно и хорошо. Даже тоска по оставленному городу вдруг перестала грызть. Жаль только, что возвратилась она крайне быстро.

-- Вы за нами, да? -- поинтересовался кто-то. -- А как Вас зовут? Вы ведь наш вожатый?

Оказывается, пока мы с белобрысым тщились разглядеть за кустами непонятную массу, остальные пассажиры исчезнувшего автобуса сгрудились возле мужчины.

-- Непременно, вожатый, -- кивнул подошедший. -- А имя -- Александр Александрович. Но так длинно, не правда ли? Зовите меня Сан Саныч. Я на такие сокращения не обижаюсь. Но кое-кто из вас будет не в моём отряде. Я обычно занимаюсь теми, кто помладше.

Его уверенность передавалась всем. И большинству сразу захотелось оказаться в числе тех, кто помладше.

-- А где лагерь? -- беспокойство снедало лишь единственного мальчишку, глаза которого растерянно мигали под выпуклыми линзами больших очков.

-- Ну, ты, Гарри Поттер недоделанный, -- зашипели на него. -- Больше всех знать надо? Куда поведут, там и лагерь.

Нас вели по узкой лесной тропинке. Я тянулся взором как можно выше, мечтая над верхушками леса увидеть творение рук человеческих. Если здесь есть лагерь, вдруг хоть один сотовый оператор воткнул неподалёку красно-белую вышку. И тогда мобила поймает сеть. Мы шли по лесу, но перед моими глазами стояли не деревья, а рабочий стол смартфона. Пёстрые иконки. Круглый циферблат со строгими стрелками. И под числом "12" сегодняшняя дата "20 июля" -- первый день моих лагерных мучений.

Мы остановились, налетев друг на друга, прямо перед широкой поляной, которую тропинка не пересекала, а так, краем касалась.

-- Направо глянь, -- лениво, но строго выдавил вожатый.

Мы перевели взгляд направо.

В центре поляны высилось пять холмов, в каждый из которых воткнули по тощей каменной плите. Сторону, глядящую на нас, прилежно отполировали. Там смутно виднелись буквы. Но с такого расстояния прочитать надписи не прочитаешь, а подойти ближе никто желания не выразил.

-- Кладбище, чо, деревенское, не? -- спросил мощный парень, тот самый, чем-то смахивающий на дикого кабана.

-- Наше кладбище, -- нехорошо усмехнулся вожатый. -- Два года назад пятёрка недоумков свинтить задумала с территории. Недалеко ушли.

-- Чо стало-то? Кто их порвал или захавал? -- спросил настырный и любопытный кабанчик.

-- Нашлось кому, -- загадочно ответил вожатый.

-- Это совершенно невозможно! -- воскликнул звонкий мальчишеский голос. -- Если бы погибли дети, лагерь бы немедленно закрыли!

Я зыркнул в сторону голоса, но заметил лишь, как в толпе алыми бликами снова сверкнули стёкла очков. Лучи заходящего солнца красиво пробивались сквозь листву, окрашивая мир загадочными багровыми тонами.

-- Зачем же закрывать? -- холодно спросил вожатый и, не дожидаясь от нас вариантов, немедленно ответил сам. -- Если каждое лето есть кого сюда отправить.

От его слов морозец продирал по коже. Естественно, каждый в нашей компахе не хуже того очкарика понимал, что нас пугают, как несмышлёнышей, чтобы мы тихо себя вели и не совались по ночам куда не следует. Но понимание не радовало. На мой взгляд, в лагере должны приветствовать нас, ободрять как-то, развлекать, делом занимать, в конце-то концов. Но только не запугивать.

Развернув голову, я прощально покосился на холмики, поросшие редкими стебельками травы. И как-то почуял, что каждый из нашей группы взглянул туда же.

-- Прибавим шагу, -- голос вожатого повеселел. -- Немного осталось.

И тут же впереди лес расступился, выставив на обозрение невысокую ограду. Тропинка вонзалась в широкую дорогу. Дорога убегала под тонкую арку, сваренную из круглых трубочек. Центр арки украшали крупные округлые буквы, складывающиеся в надпись "One Way Ticket".

-- Билет в один конец, -- сразу пояснил худющий и маленький, как глиста, очкарик.

-- Без сопливых, -- тут же пояснили ему в ответ несколько дружных голосов.

-- Не ссорьтесь, -- миролюбиво встрял вожатый.