Гравитация (СИ)

— Тебе стоит предупреждать, когда ты начинаешь считывать человеческие мысли по лицам, — я ощутила себя более раскованно и свободно, несмотря на то, что мне немного неловко.

Пальцы осторожно держат чашку. Гаспар выглядит довольным, как сытая кошка, и явно забавляется моей растерянностью, я знаю об этом, несмотря на то, что ни одна черточка на его лице не выдает его мыслей. Я знаю, что мне его мыслей не прочитать, а он посмеивается надо мной, скрывая это за абсолютно спокойным взглядом.

Когда мы уже оставили позади дом, сонную от жары улицу, и едем вдоль тенистых улиц, я уже успокоилась и просто наслаждаюсь ветром, врывающимся в приоткрытое окно машины. Город обладает непредсказуемостью, которая досталась ему от моря, а оно меняет свое настроение каждый час.

Впереди уже виднеется блеск воды, но наш путь лежит дальше, к острым уступам скал, окружающим небольшой пляж. Мы ни о чем больше не говорили, пока не вышли из дома. И сейчас, когда машина несет нас прочь из города, мы тоже молчим. Не потому, что нам не о чем говорить. Напротив, нам хорошо молчать, словно тишина заменяет сотню пустых слов. Я раньше никогда не думала, что можно просто молчать, находясь рядом с кем-то, и при этом не ощущать себя в изоляции.

Дорога петляет между извилистых поворотов берега, и где-то рядом уже слышен рокот волн. Я разглядываю открывающийся передо мной вид, который заставляет забыть обо всем остальном. Небо, погруженное в море, и море, достигающее неба.

Машина, замедляя ход, оказывается на небольшом участке побережья, которое со всех сторон окружено черными скалами. Остатки древнего вулканического слоя, они стоят перед морем, которое беспокойно бьется об их подножие, словно проверяя его прочность.

Я готова просидеть всю жизнь на одном месте, любуясь уголком из другой вселенной, но Гаспар напоминает о своем присутствии, негромко кашлянув.

— Не хочешь пройтись? — Говорит он, убедившись, что привлек моё внимание, и меня просто выносит из машины.

Я снимаю обувь и направляюсь к воде. Волны набегают на песок, и тактильные рецепторы кожи ощущают их движение.

Потеряв счет времени, я всё стою посреди воды, пока, наконец не возвращаюсь обратно, в реальность. Обернувшись, понимаю, что пора вернуться к своему спутнику. Он же стоит, облокотившись на капот машины, и мне, даже на таком расстоянии, видно его внимательный взгляд.

Мокрые ноги вязнут в песке, которые ласково окутывает их своей массой. Когда я подхожу к машине, Гаспар протягивает мне руку, чтобы поддержать, пока я надеваю туфли. К ногам прилипли песчинки, и они щекочут кожу, перекатываясь внутри обуви.

Медленно падает температура, предвещая наступление вечера. Прежде, чем вернуться в машину, Гаспар отходит к каменным стенам, чтобы затем вернуться назад и протянуть мне цветок, тонкий стебель которого почти не ощутим в руках.

— Обычно, он растет только в горах, но видимо птицы принесли сюда семена, — говорит он, пока я разглядываю венчик из лепестков. Растение пробивается сквозь камни и одерживает победу, несмотря на то, что его корни так хрупки и слабы.

Наверно, самое интересное и необычное заключается в том, что наши отношения — это крепнущая дружба. Ни один жест не несет в себе двусмысленной подоплеки, ни один взгляд не оскорбляет установившегося доверия. Именно поэтому Гаспар укрывает меня пледом, когда я засыпаю дома, присев, как мне кажется, всего лишь на пару минут посмотреть новости. Закрывает за собой дверь и исчезает в вечерней темноте. Мы — незнакомцы, но, несмотря на это, приходим друг к другу, чтобы погреться у общего костра.

Два события нарушают моё утро. Первое — звонок сестры, требующей, чтобы я немедленно что-то меняла и не жила одна. Пока я пытаюсь понять бессвязный поток слов, скорее похожих на птичий щебет, она не останавливается ни на мгновение и лишает меня надежды хоть что-то разобрать.

Наконец я выхватываю несколько слов и по ним догадываюсь. Сестра увидела что-то страшное, что поразило ее впечатлительную натуру, и теперь она требует от меня большей заботы о безопасности.

— Прости, я всё же не поняла, — говорю я, стараясь остановить её поток слов, — но все-таки что случилось?

— Разве ты не смотрела новости? — Потрясена она так, словно я призналась в том, что не умею читать. Я действительно не смотрю новости, они вызывают у меня смешанное ощущение презрения и гадливости. Словно кто-то мешает палкой чан с нечистотами и выплескивает их всем желающим узнать их запах.

— Убийство. Жестокое убийство прямо в центре, — кажется, что каждое слово вызывает у сестры приступ удовольствия одним своим звучанием, — я просто обязана сказать, что ты безответственно относишься к своей безопасности. Кто знает, что творится в нашем городе! Ты же живешь одна, тогда как могла бы попробовать помириться с Габриилом! Мы с Аланом….

Я кладу трубку на край стола и иду собирать сумку. Мне пора идти, и времени выслушивать мысли премудрого Алана по поводу очередного выпада в мою сторону у меня просто нет.

Несмотря на такое утреннее вторжение, я пребываю в хорошем настроении и направляюсь на работу. В последнее время меня очень сложно вывести из состояния покоя и удовлетворенности, которые вытеснили прежний пессимизм. Небольшой киоск с газетами сегодня явно переживает один из лучших дней. Газеты, по всей видимости, рассказывающие о том происшествии, о котором говорила сестра, раскупаются с немыслимой скоростью.

Новости долетают и до офиса. Сидящий неподалеку от меня и, пока что, бездельничающий курьер заигрывает с молоденькой администраторшей, а на столе рядом с ним лежит свежий номер газеты с яркой передовицей, посвященной новостям. Любопытство перевешивает, и я, напрягая глаза, пытаюсь разглядеть то, что написано. Затем, до меня запоздало доходит, что в эпоху высоких технологий можно воспользоваться более удобным способом. Не зря же передо мной стоит монитор компьютера.

Лежащее среди аккуратно подстриженного газона, тело застыло, удерживая в руках нечто непонятное с первого взгляда. Это сердце. Разрезанное и развернутое, вложенное в руки, словно мертвая женщина предлагает его тому, кто наклонится над ней.

Волна дурноты поднимается вверх, проползая под кожей обжигающими каплями, и приливает к голове. Не знаю — почему, но даже после того, как я закрываю интернет-статью, жуткий вид трупа все равно стоит у меня перед глазами.

Пока я готовлю ужин, даже включаю новости, нарушив все свои правила. Как и следовало ожидать, происшествие обсуждают на всех каналах. Строятся догадки и предположения о том, кто мог совершить такое, советуют горожанам быть бдительными. Болото обыденности всколыхнулось — ещё бы, такая почва для обсуждения и сплетен. Перед тем, как лечь спать, я впервые за много лет подхожу к двери дома. Помедлив немного, закрываю оба замка. Ночная тишина города больше не безопасна.

Второе событие, чуть более меньшего масштаба, произошло вечером того же дня, но узнала я о нем лишь на утро. По дороге на работу, я поняла, что не доставала телефон из сумки с тех пор, как вернулась вчера с поездки к морю. То есть он провалялся забытым весь вечер. На ходу проверяя — не сядет ли аккумулятор, я увидела пару пропущенных звонков. На тот момент я даже забыла о вчерашнем происшествии потому, что эти звонки были от моего бывшего. Мы разошлись, он забрал все вещи, я научилась жить одна, что еще ему надо?

Я не перезвонила. Стерла данные о его звонках и запретила себе думать о них. Это прошлое, которое еще не остыло обидами и разочарованием.

Когда вечер сменил наконец-то жаркую духоту дня, а я выползла на крыльцо, наслаждаясь легким ветерком, машина Гаспара медленно парковалась у дороги. Он еще только идет по дороге, а я уже ощущаю себя спокойной, и на моем лице появляется улыбка. Мы — словно семья, которая наконец собирается вместе. Я не видела Гаспара почти два дня, и теперь, когда он приближается, все тревоги и сомнения сами отступают на задний план. Он приносит с собой ощущение спокойствия и безопасности, и любые проблемы в его присутствии кажутся пустяками, не стоящими волнения.