Мой дед, мой отец и я сам

— Да, не могут у нас так, не могут! Не дано нашему мужику такое. Не дано! — сокрушенно говорит приличный господин своему соседу — пьяноватому офицеру.

Офицер осоловело смотрит наверх, поднимает воображаемое ружье и целится в раскачивающегося Васю.

— Жаканом его... Влет... И — нету.

Приличный господин добродушно замечает:

— Ну кто же влет бьет жаканом? Бекасинчиком. От силы четвертым-пятым номером. И кучность хорошая, а по такому расстоянию и сила убойная достаточная... А вы — «жаканом»!

— Внимание! — провозгласил хозяин цирка и поправил бутоньерку в петлице.

Цирк замер. Оркестрик смолк.

— Атансион! — повторил хозяин специально для «Жоржа» и «Антуана».

Вася поклонился. Дескать — «понял вас».

— Рекордное достижение! Гранд-пассаж из-под купола цирка! Единственные исполнители в мире Жорж и Антуан!

По тросам, удерживающим мостик, Вася забрался на «штамберт» — металлическую перекладину под самым куполом.

— Тишина! — крикнул хозяин цирка и повторил для «французов». — Сильянс!

Тихой тревожной дробью раскатился в оркестре барабан.

И тогда Вася, стоя под самым куполом, вдруг произнес:

— Господа!

У хозяина цирка от удивления сам по себе открылся рот.

Испуганно уставились вверх униформисты.

Прекратила жевать шоколадные конфеты одна из дам нашего знакомого. А другая удивленно посмотрела на своего обожателя.

— Господа! — повторил Вася.

Цирк был поражен.

«Рыжий» вскочил с барьера.

На какую-то секунду в оркестре сбился барабан, начал дробь снова и все никак не мог от волнения войти в нужный ритм.

Под его захлебывающиеся нервные удары Вася сказал:

— Господа! Вот уже полтора месяца мы работаем в этом цирке, а хозяин до сих пор не выплатил нам ни копейки...

«Рыжий» ахнул и вдруг одиноко зааплодировал. На мгновение занавес за ним распахнулся и четыре громадные руки втянули «рыжего» за кулисы.

— Мы голодаем. Мы работаем из последних сил. Я не знаю, слышат ли меня первые ряды и ложи — мы слишком далеки друг от друга...

Вася улыбнулся первым рядам и даже слегка поклонился. Потом посмотрел на галерку и последние ряды и продолжил:

— ... но вы, сидящие почти на одном уровне со мной, должны меня слышать!

Последние ряды и галерка были забиты мастеровыми, прислугой, солдатами и рыбаками.

— Я прошу хозяина здесь, в вашем присутствии, выплатить заработанные нами деньги, — обратился Вася к галерке.

Галерка закричала, затопала и засвистела:

— Деньги!

— Плати людям!

— Несите деньги!

— Заплатит французам!

— Давай расчет!

Его превосходительство господин полицмейстер уже отдавал какие-то распоряжения, а его превосходительство городской голова стучал кулачком по барьеру ложи и что-то кричал.

Капризная дамочка обиженно сказала своему кавалеру:

— Вы могли бы сегодня меня ему представить — он очень недурно говорит по-русски. Вы злой и нехороший ревнивец, вы это знали и поэтому...

— Ничего я не знал! Я его вообще не знаю! — истерически рявкнул ее кавалер и испуганно покосился на пробегающего мимо него городового.

Пьяный офицер говорил своему соседу — приличному господину:

— Жаканом его... Из обоих стволов. Бац! И нету.

Хозяин цирка метался по арене, стараясь успокоить публику.

— Господа! Милостивые государи! Я прошу господина Жоржа спуститься на арену и получить жалованье!

Телохранители хозяина вышли из-за кулис и в ожидании остановились за униформистами.

— Пусть господин Жорж спустится! — еще раз крикнул хозяин и цирк затих.

— Подать лестницы! — негромко приказал хозяин.

Усатая морда и морда без усов мигом взлетели на второй этаж, отвязали лестницы и спустились с ними на арену.

Наверху, под куполом, Вася и Федя, как по команде, сняли лестницы с крючков.

— Ап! — сказал Федя и лестницы полетели вниз на головы громил.

— Мне не хотелось бы прерывать номер, — сказал Вася.

Он вынул моточек шпагата из-за выреза трико и спустил один конец на арену.

— Привяжите деньги, и я подниму их. Так спокойнее...

Хозяин насмешливо посмотрел на валяющиеся веревочные лестницы и, улыбаясь публике, негромко сказал усатой морде:

— Полные идиоты! Теперь они никуда не денутся.

Он был очень умен и находчив — этот хозяин цирка. Он сделал вид, что ему нравится шутка. Он вынул из кармана деньги, отсчитал нужную сумму и почти весело привязал деньги к шпагату. Он улыбнулся и поклонился публике:

— Вуаля!

А усатой морде тихо сказал:

— За кулисы. Ждать!

Вася поднял деньги наверх, отвязал их и пересчитал:

— Не хватает пятнадцати рублей, — сказал он и спрятал деньги за пазуху.

Цирк зашумел было, но хозяин поднял руку.

— Господа! У нас тоже существует система штрафов.

Чей-то одинокий девичий голос с галерки охнул и сказал на весь притихший цирк:

— Ну то же самое! Что у них, то у нас!

И цирк захохотал.

Верхние ряды и галерка хохотали и аплодировали этой девчонке, а внизу стояла гробовая тишина. Но галерке было на это наплевать. Цирк круглый, и верхние ряды амфитеатра всегда вмещают гораздо больше народа, чем нижние. Не говоря уже о галерке.

— Итак, — сказал Вася, — как объявил господин директор цирка: гранд-пассаж.

Барабанщик в оркестре, наконец, справился с ритмом.

Все сильнее и сильнее раскачивался в ловиторке Федя.

Из всех четырех проходов смотрели наверх артисты программы: в гриме, в халатах, в костюмах с блестками.

— Внимание! — строго сказал Вася.

— Есть внимание! — ответил ему Федя.

Барабанная дробь слилась в единый тревожный гул.

— Алле!

— Ап!

Оттолкнувшись ногами от штамберта, Вася прыгнул вперед вниз и полетел навстречу Фединым рукам.

— Есть! — крикнул Федя и поймал партнера.

Оркестр гремел марш, а цирк вопил от восхищения.

— Заплатил, сволочь! — счастливо хохотал Вася.

— Тише ты, социалист хренов! — прохрипел Федя. — Уроню ведь...

— Ни в коем случае! Швунгуй меня сильней и сам за мной!

— Понял! Пошел!

На каче вперед Федя выпустил Васю, и тот перелетел прямо к открытому в куполе слуховому окну. Федя мгновенно сел, затем вспрыгнул ногами на ловиторку и на следующем каче тоже перепрыгнул в проем окна.

И тут хозяин цирка, уже не заботясь о впечатлении, которое он произведет на почтеннейшую публику, завизжал от злости на весь манеж.

— Ушли! Упустили! Упустили!!!

За цирком был темный пустырь.

На этом пустыре по кругу испанским шагом ходила цирковая лошадь, с нерасседланным панно и султаном на голове. Через шею лошади были перекинуты свертки с вещами Васи и Феди, а на ее широченной спине сидел мальчишка и, видимо, уже в сотый раз говорил:

— Ты что, сдурела, животина проклятая? Шоб ты сказилась! Шоб у тебя повылазило! Нашла время для танцев... А ну, кому я говорю! Шансонетка чертова, певичка!

Мальчишка ругал лошадь и с тоской вглядывался в темный купол цирка. Оттуда неслись хохот, крики, аплодисменты.

Потом что-то затрещало, послышались два глухих удара об землю, и мальчишка увидел бегущих у нему Васю и Федю.

— И где вы ходите, дяинька Жорж? — недовольно спросил мальчишка. — А если бы зима? Я же закоченел бы...

Вася и Федя увидели лошадь и остановились, как вкопанные.

— Хозяйская, — простонал Федя.

— Где ты ее взял?! — рявкнул Вася.

Но мальчишка невозмутимо ответил:

— Сидайте, сидайте, а то и этой скоро хватятся.

— А, черт! — Вася вспрыгнул на спину лошади и крикнул Феде. — Алле!

Федя сел сзади Васи и спросил у мальчишки:

— Вещи здесь?

— Аптека, — ответил мальчишка и вонзил свои пятки в лошадиные бока.

Лошадь поскакала по кругу коротким цирковым курп-галопом.

— Вы меня простите, дяинька Жорж, — крикнул мальчишка. — Но это же не лошадь, а просто адиётка! Мало она мне без вас крови попортила!