Люди без тел

Снова загремел судейский молоток, и в зале поднялся страшный шум — это их шишки обрушили на меня свой гнев. Телевизионщики отвернули от меня свои камеры, а зал очистили от публики — остались только самые главные тузы. Я понял, что сказал что-то очень важное.

Когда наконец установилась относительная тишина, судья объявил, что процесс окончен, мы с Мадж признаны виновными в дезертирстве. Терять нам все равно было нечего, и я решил высказаться.

— Теперь я понял вас, несчастных, — начал я. — Без страха вы ничего не можете добиться. Единственное искусство, которым вы владеете, — это с помощью страха заставить себя и других совершать те или иные поступки. Вот и вся ваша радость в жизни — смотреть, как люди трясутся от страха. Еще бы, чуть что не так — и вы сразу накажете их тела, сразу что-нибудь отберете у их бедных тел.

— У вас только один способ добиться чего-нибудь от людей, — вставила свое слово Мадж, — запугать их.

— Оскорбление суда! — закричал судья.

— У вас только один способ запугать людей, — подхватил я, — заставлять их находиться в теле.

Солдаты сграбастали Мадж и меня и поволокли к выходу.

— Учтите, вы начинаете войну! — что было сил завопил я.

Все замерли на месте, и воцарилась гробовая тишина.

— Мы и так воюем, — с трудом произнес генерал.

— Зато мы не воюем, — ответил я. — Но мы будем воевать, если вы не развяжете меня и Мадж сию же секунду, — в фельдмаршальском теле мои слова звучали грозно и убедительно.

— Но вы же не можете воевать, — сказал судья. — Ведь у вас нет оружия, и вне тел вы — ничто.

— Если вы нас не развяжете, пока я досчитаю до десяти, — сказал я ему, — мы, амфибии, занимаем тела каждого из вашей шайки-лейки, доводим вас до первого утеса и сбрасываем вниз. Здание окружено.

Это, конечно, была самая настоящая покупка. Два человека не могут одновременно занимать одно тело, но противник не был в этом уверен.

— Раз! Два! Три!

Побледневший генерал глотнул слюну и неопределенно махнул рукой.

— Развяжите их, — сказал он слабым голосом. Солдаты, тоже изрядно струхнувшие, с радостью выполнили этот приказ. Мадж и я были свободны. Я сделал несколько шагов, направил свой разум в противоположном направлении, и прекрасный фельдмаршал, забренчав всеми своими регалиями, рухнул со ступенек, словно мешок с опилками. Я почувствовал, что Мадж со мной не было. Она не могла так просто уйти из тела с медным цветом кожи и с зеленоватыми волосами и ногтями.

— Кроме того, — услышал я ее голос, — в уплату за нанесенный нам ущерб это тело должно быть переслано мне в Нью-Йорк не позднее понедельника — причем в хорошем состоянии.

— Хорошо, мадам, — только и сказал судья. Когда мы вернулись домой, парад Пионеров как раз закончился, и все крутились около хранилища. Командующий только что освободился от своего тела и сразу же принес мне извинения за свое поведение во время парада.

— Пустяки, Херб, — успокоил я его, — не надо извиняться. Я же понимаю, что ты не был самим собой — ты ведь щеголял в теле.