Лoxless. Повесть о настоящей жизни

– А туда можно пойти приличной девушке? — делано сомневается она.

Откуда ей знать о биеннале, если я сам с трудом могу предположить, что это такое.

– Несомненно. Там бывает вполне приличная публика. А ваше появление в этом гламурном ватничке воспримется не иначе как перформанс.

Она морщит веснушчатый нос, в попытке вникнуть в смысл красивых, но непонятных слов:

– Почему в ватнике? У меня есть и другие приличные вещи, в которых не стыдно выйти в свет.

Наш бесперспективный и лажовый диалог прерывается подъехавшей к складу фурой. Спустя пять минут после просмотра и подписи накладных мы начинаем тупо загружать машину коробками с глобусами.

Вы знаете, что такое грузчик? На самом деле? Это такая разновидность шлюхи, которую все хотят отъебать по нескольку раз в день. А шлюха/грузчик, с переменным успехом лавирует между всеми начальствующими элементами, чтобы уберечь свою драгоценную жопу от анального надругательства. Никто не хочет понять, что грузчики — это атланты и кариатиды, которые на своих плечах поддерживают верхушку любого бизнеса.

– Мужики, можно побыстрее? — умоляюще спрашивает водила фуры с ростовскими номерами. — Мне еще шестьсот верст пилить.

– Погоди, друг. Не колготись, — осаживает его Влад. — Нам за время платят, а не за скорость и расстояние. Усек?

– Понял, — говорит водила и достает из кабины пузырь водки. — Это не ускорит загрузку?

Бутылка на Влада действует, как виагра. Он встает со скамейки и подходит к предмету своих вожделений.

– Бальзак на мои раны! Ускорит! — обещает он. — Сейчас, брателло, мы тебя вмиг под завязку забьем.

Мы с Владом похмеляемся, и все идет по плану. Погрузка, перекур, по пять капель, перекур и снова погрузка. День проходит в погрузках/разгрузках и бесконечных перекурах. Утро туманное плавно переходит в рабочий полдень, который сменяется вечером трудового дня.

– Влад, — спрашиваю я у напарника вечером, когда мы, переодевшись, неспешно попиваем бонусы, полученные от благодарных водил, — а что тебя интересует в этой жизни, от чего тебя прет?

– В смысле? — не понимает он, занюхивая очередной опрокинутый стакан рукавом.

– Ну, какой тайный смысл может быть заложен в моих словах? Все просто, Влад. От чего тебя плющит? Чем ты живешь? Ведь, кроме водяры, тебя что-нибудь интересовало?

– Я телевизор люблю, — с обидой в голосе отвечает он.

– «Дом-2» смотришь?

– Зачем? — Растерянная улыбка царит на его неврубном лице.

– Это, понимаешь, своего рода тест. Самый короткий тест на IQ: «Смотрите ли вы „Дом-2"?»

Борьба полного тупизма с неповоротливостью мысли отражается на его лбу.

– А чё это — IQ? — спрашивает Влад, потирая образованные вышеописанным процессом морщины.

– IQ — это своеобразная визитная карточка интеллекта.

В глазах Влада полное непонимание.

– Клуб по интересам, куда пускают не по одежке, а по количеству работоспособных извилин.

– И кто туда ходит, в клуб-то этот?

– Эйнштейн, к примеру. Слышал о таком чуваке?

– Что-то слышал, хотя лично встречаться не приходилось, — неуверенно отвечает Влад, неопределенно вертя пальцами в воздухе. — Да и в клубы эти я не хожу.

– Оно и понятно… — Я одобрительно киваю в ответ.

По всему видно, что Влад обижен. Даже своими куриными мозгами допер, что я над ним издеваюсь.

– Ну а у тебя какие интересы? — спрашивает он мрачно. — Та же водка. А строишь из себя гения погрузки.

– Ты пьешь, чтобы пить. Чтобы быть пьяным. Так тебе комфортнее. А я пью, чтобы не быть трезвым. Чувствуешь разницу? А интересы. Не знаю я. Сам не знаю, какие у меня интересы и устремления. Я знаю одно: «Так жить не хочу». Не по нутру мне жизнь растения. Это как… как же тебе попроще-то. Понимаешь, высрали тебя где-то на обочине. И вот ты пролежал говном у дороги, провонял, и все. Что от тебя останется? Ни хера. Даже запаха вонючего после тебя не останется. В том случае, если на тебя никто не наступит, не вляпается в тебя с матом и омерзением. Не хочу я так. И грузчиком я не собираюсь быть вечно.

Влад угрюмо молчит. Я выливаю остатки водки в стаканы, выпиваю, и меня переполняет чувство выполненного долга. Потом оно плавно переходит в усталость от проделанной работы, затем в осознание того, что в общем-то за день я ничего путного не сделал, и наконец все это тонет в чувстве голода и желании праздника. Мы прощаемся, и я еду к «Вулкану».

В «Вулкане» я заказываю макароны с котлетами, беру бутылку пива, два по сто пятьдесят и продолжаю веселиться. Атмосфера праздника накатывает на меня с каждым глотком. Я чувствую, как веселье течет по моим щекам пьяными слезами. Взяв с собой бутылку дешевого вина, я покидаю кафе.

На улице меня развозит окончательно. Чувствуя, что до дома мне не дойти, я усаживаюсь на заиндевевшую лавку, непослушными пальцами достаю сигарету и проваливаюсь в сон. Мне снится начальница склада в зеленом ватнике. Я показываю ей во сне «фак» и все такое и вырубаюсь окончательно. Это последнее, что я помню, перед тем как тупо уснуть.

Офис

От жуткого запаха холодного табачного дыма я просыпаюсь. Кончиком языка провожу по пересохшим губам, поднимаю к глазам отяжелевшие руки, на которых багровыми пятнами выделяются расцарапанные следы охоты на кокаиновых клопов. Я в бессилье опускаю руки и шарю взглядом по сторонам. Широкая кровать, на которой я лежу поперек, располагается в центре огромной комнаты… моей комнаты… Да, моей комнаты в московской квартире. Все это так не вяжется с виденным мною минуту назад, что я окончательно просыпаюсь. Приснится же такое! Бред. Это был полный бред! Это был страшный, жуткий сон, в котором я — грузчик из глубинки. Я живу в городе, название которого моя память не сохранила. Зима, снег. Я с облегчением выдыхаю и врубаюсь, что это был всего лишь сон. А в сущности, какая разница? Грузчик или коммерческий директор? Суть-то одна: и там (во сне), и здесь (наяву) — полный бесперспективняк. Во сне я был в забегаловке, а наяву (если этот туман и угар можно назвать явью) в ночном клубе «Vaginal» (англ. — вагинальный), где, видимо, переборщил с кокосом. Ничего не изменилось! Мне так же необходимо тащиться на службу.

Я с трудом покидаю свое широкое лежбище и иду в ванную приводить себя в рабочий порядок. По дороге к умывальнику бросаю взгляд на часы. Черт! Уже опоздал. Я резко меняю курс и двигаюсь к телефону.

– Катя! — кричу я своей секретарше. — Если меня кто спросит, я на важной встрече с представителями.

– А это кто? — прерывает она мой монолог. — Не пойму я что-то.

– Головка от. — Я сдерживаю готовое слететь с языка ругательство и гневно реву в трубку: — Головка от работы у вас не болит, Катерина? Это Сергей Владимирович.

– Ой, простите, не узнала! Богатым будете.

Я не слушаю глупые разглагольствования об ожидающем меня богатстве.

– Так вот, я на встрече с представителями поставщиков сырья. Вам все понятно?

– Конечно, Сергей Владимирович.

– Повторите, — прошу я.

– Конечно, Сергей Владимирович, — повторяет она как попугай.

«Дура!!! Овца тупая!» — хочу крикнуть ей, но лишь больно ударяю себя по голове телефоном и, сохраняя видимость спокойствия, предлагаю секретарше повторить мои последние слова.

– А это?.. Ну, вы на этой, как его?.. А, вспомнила, на встрече. С этими… с поставщиками представителей… этого… сыра.

– Сырья, Катя. Сырья, — поправляю я, — А в целом смысл будет ясен.