Я прорастаю сквозь асфальт

«Что это было?!»

В воскресенье Нина со своей подругой Леной Потаповой решили сходить в магазин модной одежды. Магазин недавно открылся, хотелось посмотреть, что там, да как. Решили пройти дворами, срезать путь. По дороге разговаривали о разном, неважном. Навстречу, громыхая железной тележкой, молча шли трое бомжей… Вдруг Нину кто-то окликнул:

— Здравствуйте!

Нина подняла глаза и увидела Рассольникова. Оказывается, это он катил разбитую тележку, — а рядом с ним угрюмо шагали двое взрослых бездомных…

— Здравствуй, Серёжа, — с усилием, словно поперхнувшись воздухом, произнесла Нина.

Разглядев Нину с приятельницей, бомжи охотно приостановились. На заросшем лице одного из них начала блуждать слабая безвольная улыбка…

— Пошли, пошли! — схватив разулыбавшегося бомжа за руку, властно сказал Рассольников. Бомж пригорюнился и вопросительно посмотрел на Сергея.

Серёжка крепко схватил его за руку и потащил за собой… Так он и шёл: в одной руке — тележка, в другой — бомж. Второй бездомный покорно поплёлся за ними…

Нина с подругой, онемев, смотрели им вслед…

— Что это было?! — изумленно спросила Лена.

Нина не нашлась, что ответить.

— Почему это с тобой бомжи здороваются?! — не унималась Потапова.

Нина пожала плечами:

— Просто люди такие… вежливые, — неуверенно объяснила она. Идти в магазин ей уже расхотелось.

— Голова заболела, — сказала Нина подруге. — Сильно.

Пропали кроссовки

А в понедельник из раздевалки шестого класса пропали кроссовки. В школу оперативно прибежала мать пострадавшего Половинкина и задала всем перца.

— Я их, можно сказать, через три границы везла! — говорила она, для пущей убедительности складывая пальцы в бутончик. — Из самой Европы!

— Секонд хенд, что ли? — наивно уточнил классный руководитель 6-а, учитель труда Семён Семёнович.

— Издеваетесь? — в свою очередь поинтересовалась мать Половинкина.

— Да что вы! — обиделся Семён Семёнович. — Говорю же вам: ищем мы, ищем ваши кроссовки. И объявление на первом этаже повесили — и вообще…

Мать пострадавшего шестиклассника Половинкина была по понятиям Семёна Семёновича красивой женщиной: губы ярко-алые, брови ярко-чёрные, всё остальное ярко-рыжее… Ему было очень приятно смотреть на это цветастое создание… Половинкина, видимо, это почувствовала, потому что вдруг миролюбиво махнула рукой:

— Ладно… Ищите… А я пойду пока.

— Поищем! — вздохнув, заверил её Семён Семёнович. — Что ж…

И ещё раз вздохнул.

Выяснилось, что перед уроком физкультуры у шестого класса, где учился Половинкин, зал занимал Нинин 7-б, — и последним в раздевалке оставался замешкавшийся Рассольников. Это видели сразу несколько учеников. Вывод был ясен: именно Сергей и взял кроссовки. А кто же ещё?

То есть кроссовки пропали после урока седьмого класса, прямо перед уроком шестого. И пострадавший Половинкин не смог заниматься физкультурой, поскольку кроссовки из мешка пропали. Он радостно просидел весь урок в раздевалке, играя в какую-то глупую компьютерную игру. Кроссовок Половинкину было не жалко: в их окраске преобладал розовый цвет. Девчоночьи!..

Несовпадение вкусов

На перемене Семён Семёнович подошёл к Нине Ягодкиной.

— Гм… Нина… тут такое дело… У моего Половинкина пропали кроссовки… Ну, так вот… гм… Всё указывает на то, что их ваш Рассольников похитил…

— Я слышала, что кроссовки пропали. Слышала, что Рассольников последним выходил из раздевалки. Да только не верю я, Семён Семёнович, что Сергей мог что-то украсть.

— Почему не мог? — удивился трудовик.

— Ну, хотя бы потому, что не водилось никогда за Серёжей воровства…

— Гм… так ведь Рассольников — тот ещё хулиган!

— Что хулиган — это я не спорю, да не вор же! А вот за Шишиным вашим, Семён Семёнович, как раз случаи воровства наблюдались.

— И что вы этим хотите сказать? — напрягся трудовик.

— Ничего особенного. Просто, если уж вы взялись подозревать моего Рассольникова, то не логичнее ли заподозрить вашего Шишина? Ну, если непременно нужно кого-нибудь подозревать…

Семён Семёнович без приязни посмотрел на Нину Андреевну. Она ему не нравилась, — сегодня особенно. Ему нравились только знойно-рыжие с яркими губами или, в крайнем случае, пышные блондинки, наподобие Мерлин Монро. А эта на Мерлин Монро не похожа, — да ещё и хулигана Рассольникова защищает почему-то.

Нина знала, что не нравится Семёну Семёновичу, но это её не расстраивало, потому что он ей тоже не нравился. Нине казалось, что Семён Семёнович не очень сообразительный, а ей нравились именно сообразительные. Например, такие, как учитель математики или историк. Но больше всего Нине нравился собственный муж, — и это несмотря на то, что он даже и не был учителем.

Разбирательство

Над Рассольниковым устроили разбирательство. Закрытое. Хотя на самом деле двери в класс, где все это проходило, никто не закрывал, — просто народу пришло не очень много. Директор Валентина Ивановна, конечно, присутствовала: она же и тут оставалась главной. Пришла Нина Ягодкина, как классный руководитель; главным обвинителем выступал Семён Семёнович; ему помогали некоторые учителя, которым приходилось сталкиваться с выходками Рассольникова. Было ещё человек семь… Ну, и разумеется, сам Рассольников.

Начала разбирательство Валентина Ивановна.

— До каких пор?.. — возгласила она, потрясая рукой в воздухе. — До каких пор ты, Сергей, собираешься баламутить школу? А? Не слышу ответа! Нет, ты скажи: до каких?

Воцарилось молчание. Всем было интересно узнать: до каких именно пор Рассольников собрался баламутить гимназию. Но, видимо, обвиняемому вопрос показался слишком трудным, и он молчал. Сопел, чесал голову, но молчал.

— Так, — сказала Валентина Ивановна. — Понятно.

Что именно ей было понятно, осталось неизвестным.

— Зачем ты отобрал портфель у третьеклассника? Помнишь такое? На прошлой неделе? Зачем тебе понадобился чужой портфель? И больше того: отобрав портфель, ты выгнал мальчика из школы, заставил его вернуться домой! Зачем? Тебе хотелось, чтобы он вырос таким же бездарем, как ты, — так, что ли? Чтобы на пару с тобой уроки прогуливал?

— Нет, почему, — возразил Рассольников. — Не хотел я ничего такого. Просто… зачем он животное мучил?!

— Какое ещё животное? — поморщилась Валентина Ивановна. — Откуда животное?

— У него в портфеле хомяк был, — он задохнуться мог…

— Кто? Кто мог задохнуться? — насупила брови Валентина Ивановна.

— «Кто-кто»!.. Непонятно что ли? Хомяк, конечно, — раздраженно ответил Рассольников.

— Нет, вы на него только посмотрите! Он же ещё и хамит! — возмутилась Валентина Ивановна. — А вот интересно, Рассольников, почему это от тебя всегда сигаретами пахнет, а? Ты может быть куришь?

Валивана подозрительно прищурилась, подошла к Сергею вплотную… Принюхалась, и разочарованная отошла: сигаретами от Рассольникова на этот раз не пахло.

— Валентина Ивановна, — робко приподнялся со своего места Семён Семёнович. — А про кроссовки-то как же?..

— Да! — закричала директриса. — Ещё и кроссовки! Та-ак!.. Зачем они тебе понадобились? Ну, отвечай!

Рассольников возмущённо тряхнул головой:

— Да не понадобились мне ваши кроссовки!

— Та-ак! — вспыхнула Валентина Ивановна. — Та-а-а-ак!

Чувствовалось, что гнев её нарастал и что на подходе чудовищной силы взрыв… Но тут в дверь громко и твёрдо постучали.

В класс вошла Таня Курцева.

— Чего тебе девочка? — недовольно спросила Валентина Ивановна. — Не видишь, мы заняты!

Нина Ягодкина с волнением смотрела на свою ученицу, понимая, что Таня не пришла бы просто так. Нина ободряюще кивнула головой.

— Нина Андреевна, — обращаясь к ней одной, сказала Курцева. — Это не Рассольников… не Рассольников кроссовки взял. Это… я видела… как Шишин их по воде пускал…