Шаги за спиной

ю, пьют кофе, другие сочиняют под шум телефизора или под ненастроенный транзистор. Это дает им новые темы. Есть у нас такой, Епифанин, он сочиняет только в метро, когда очень шумно. А мне нужен вечер. Я люблю летние вечера, когда темнеет медленно.

- Я знала Пашу, - сказала Тамара.

- Тем лучше. Значит, это судьба, мы обязаны были встретиться.

- Я его знала, - повторила она.

- Когда?

- Еще недавно.

- Еще недавно мы ездили в лес. Нас было шестеро, но тебя, к сожалению, не было. Ах, как жаль, что тебя там не было. Знаешь, пригласили кого попало...

- Его убили.

- Кого?

- Пашу. Его зарезали ночью. Говорят, что очень жестоко. Ты видел его в тот вечер...

- Видел, - сказал Валерий, - у него был нож, правда нож, это бы плохо кончилось... Это кончилось плохо... Я знаю, кто это сделал.

- Лучше не знай.

- Почему?

- Я хочу, чтобы ты остался жив. Тех, кто знает, убивают.

23

Кошка Барсик доела рыбок; телевизор стал болтать на светские темы (как маразматик, бубнящий сам для себя) и его пришлось выключить; проявился узор на обоях (до сих пор был незамечаем): ромбик, в котором ютились шестнадцать других, поменьше, причем самый маленький ромбик был нарисован неправильно и этот маленький раздражал просто до бешенства. Телефон опасливо молчал. Остальная мебель тоже притихла. А Валерий где-то гулял сейчас со своей прекрасной дамой, похожей на печеное яблоко (со словом "печеное" Люда переборщила); они гуляли в тиши вечерних улиц, смеялись за столиками кафе, целовались до одури в тени старых лип, потом шли к ней... Нет, этого Люда вынести не могла. Впрочем, Лерик оставил свой телефон.

- Алло?

Голос старой женщины, любящей поплакать и подекламировать обиженные монологи за чужой счет. Люда сразу же пририсовала к голосу продолжение: сначала лицо, потом волосы, потом обвислый бюст и непомерную толщину внизу; толщина удивительным образом звканчивается красными туфельками тридцать шестого размера - напоминание о том, что молодость все же была.

- Алло? - Нетерпеливо.

- Простите, мне нужен Валера.

- Кто спрашивает?

- Подруга.

Повесили трубку. Значит, подруг там не любят. Люда засекла двенадцать минут, для неровного счета, и проплакала их, чтобы не терять зря времени. Потом снова набрала номер. Сейчас она говорила другим голосом, жестким.

- Да, Валерий Деланю. Да, из больницы. Получили результат кардиограммы. Да, важно. Нет, сказать могу только ему. Только не надо мне обьяснять, что такое врачебная тайна! Передайте трубку и все.

Голос отвернулся от трубки и позвал Валерия.

- Я слушаю.

- Это я, Люда.

- Да, я слушаю.

- Приезжай немедленно.

- Я не могу сейчас. Завтра похороны Аси.

- Если ты не приедешь сейчас, то завтра будут и мои похороны. Ты знаешь, что я в детстве бросалась с шестого этажа? У меня под окном асфальтовая дорожка. Я не умру, но сломаю себе спину и отобью все внутренности. Я останусь жить калекой и долго проживу. Каждый день я буду писать тебе письма