Координатор

— Но ведь есть интересы производства…

— Пока я ваш начальник, есть только мой интерес…

Андрей был сбит с толку. Хуже всего были предательские голоса внутри: «Ты сам это знал! Ты выполнял всю работу за Кольцова, и тому это нравилось, а Киму не нравится и это его право…».

Это всё было другое. Ким приплёл сюда Аркашу! Да как он смеет?!

— Не обижайтесь, Андрей Иванович, — голос Кима медленно менялся на бархатистый и проникновенный. — Мы с вами знаем, кем был Аркадий. Не хотелось бы, чтобы и вы повторяли его ошибки. Никакого творчества в работе, я не позволю. Есть инструкции, а всё что больше, так то от лукавого. Не мне вам объяснять? Согласны?

— Согласен, — сказал Андрей вслух, а про себя подумал: нет, чёрт его дери, я не согласен!

Но сейчас им владело ещё одно чувство. Оно знакомо пленным. Это чувство можно коротко охарактеризовать, как «всё что угодно, только бы он ушёл скорее!» Ты готов сказать «да» на многие вопросы, лишь бы злой охранник ушёл и прекратил пытки.

Чёрт возьми, какие пытки? О, чём ты, Андрей? — размышлял Андрей, — Ким всего лишь определяет границы своей территории.

Ким, еле заметно кивнув, вышел из кабинета.

Андрей подошёл к окну и стал смотреть на автомобили сотрудников, задержавшихся подобно ему, на работе. Андрей закурил и заметил, что пальцы мелко подрагивают. Ким не сделал ему ничего! Он только стоял со строгой физиономией… Ну может быть в ней было немного презрения…

Господи, как же справедлив ты, — подумалось Андрею, — Вот же язва моя, Господи. Болезненное, болезнетворное самолюбие. Избавься от него и Господь примет тебя и ниспошлёт блага душевные — теплоту и мир.

В груди затеплилось, как свеча, и разгоралось. В сердце, потом в шее и горле затрепетала слеза… Андрей понимал, что ещё немного и заплачет от открывшегося ему осознания собственной неполноценности.

О, какой же я глупец! — думал Андрей, закрывая дверь на замок и доставая коврик «Хоум, свит хоум». Он положил его подальше от окна, опустился на колени и зашептал:

— Господи, спасибо, что послал ко мне этого Кима. Господи, спасибо, что просвещаешь душу мою светом смирения. Прости Господи за злобу на врага моего… Благодарю тебя, отче мой.

По дороге домой, Андрей так явственно видел перед собой Иисуса, прощавшего своих мучителей, что хотелось протянуть ему руку и сказать: Я знаю, что это правда, и что вера твоя истинна!

Вечер и ночь показали, что Анастасия по-прежнему игнорировала Андрея как мужчину. Он пожал плечами, сдержался от колкой реплики и сказал что-то насчёт полезности сублимации сексуальной энергии у мужчин за сорок.

5

Андрей долго не мог заснуть. Ворочался с боку на бок, а когда сон сморил его, то подвёл заложенный нос. Андрей проснулся от мерзкого громкого звука и не сразу понял, что это был его храп.

Андрей изучал потолок с трещинками по побелке и швам, которые никак не доходили руки заделать, а нанимать чужих — не хотелось портить ауру построенного «почти своими» руками дома.

Анастасия сопела рядышком. Андрей долго глядел на её спящее лицо… Вдруг Андрею в сонной темноте супружеской спальни показалось, что Настя не дышит. Минут пять он пытался разглядеть движения её груди и не видел их. Пытался расслышать дыхание и не слышал.

Он не выдержал и навис над лицом супруги ухом. Анастасия прошептала что-то во сне и повернулась на другой бок. Андрей подумал, как глупо бы выглядел, если бы сказал Насте в ответ на закономерный вопрос: что ты делаешь? Да так, ничего, в общем-то… Подумал, что ты умерла, вот и решил послушать твоё дыхание.

Андрей прошёлся по спящему дому и закрылся на кухне. Он покурил, выпуская дым в приоткрытую форточку. Налил себе тёплого невкусного чаю, не желая шуметь и баюкая бессонницу, которой раньше никогда у него не было.

Но вот она пришла. Пятый десяток, и бессонница вместе с ним… Андрей выкурил ещё одну сигарету, и сон и вовсе как рукой сняло.

Он поднялся в кабинет и здесь при включенном ярком свете стал читать христианскую книжицу в мягкой обложке. «Поведение достойного христианина на работе» — так называлась глава, по абзацам которой бегали уставшие за день глаза Андрея.

— Не перечить сверх меры и знать своё место. Знать, что не по орденам и заслугам Господь любит нас, а просто так… Как зверей диких, как травы полевые… — прочитал Андрей вслух и взглянул на часы…

Шёл третий час нового дня. Андрей прилёг на диванчик, и, казалось, только закрыл глаза, как пришлось ему открывать их от света яркого и невыносимого. Андрей осознал, что сияние это свет нового дня, проникавший через раскрытые жалюзи.

Андрей почуял запах жареной колбасы. Это означало, что Анастасия уже проснулась и готовит завтрак. Андрей с грохотом сбежал по лестнице.

— Папочка, у тебя выходной что ли? — сонная Катя шла ему навстречу.

— Нет, котёнок. Я убегаю… Меня уже нет.

Ничего такого никогда с ним не случалось! Андрея напугал сам факт того, что он проспал. Что он мог проспать… Ведь ещё в школе мать его ставила в пример Аркаше.

Что ж, с кем не бывает, и на старуху бывает проруха. Так думал Андрей, вполне спокойно и уверенно шагая по коридорам родного завода. Немного помятый вид заместителя начальника цеха логистики никого не волновал.

Ещё бы, — усмехнулся Андрей про себя, — У нас ведь тут не «журнал мод».

Чего уж никак не ожидал увидеть Андрей, входя в кабинет, так это Кима, сидящего на его столе. Ким забросил ногу на ногу и разглядывал отражение совей физиономии на лакированном носке туфли. Лицо Кима было непроницаемым, как пустота Вселенной.

— Ким Борисович, здравствуйте, — Андрей решил не замечать задницу начальника на собственном столе.

Ким изменил положение тела, и его фигура стала напоминать Роденовского мыслителя.

— Вы совсем охерели, Андрей Иванович?…

— Что? — Андрей и, правда, какую-то долю секунды думал, что ему послышалось, — Что вы сказали?

Есть на самом деле две сущности человека. Та, которая орёт, и та, которая разговаривает спокойно. Сравните для интереса. Психологи твердят о бессознательном и сознательном. Но всё можно упростить и свести к двум ипостасям: та, которая орёт, и та, которая говорит тихо.

Когда Ким заорал, в коленном суставе Андрея что-то произошло. Там зажгло, как будто суставная жидкость закипела. Андрей закусил губу. Было больно и обидно. Он осел на стул, как сугроб под весенней оттепелью.

— ВЫ О-ХЕ-РЕ-ЛИ, АНД-РЕЙ И-ВА-НО-ВИЧ!!! — орал Ким. Его губы в этот момент приняли форму большого «О», как у героев японских мультиков.

— Не орите на меня, — пробормотал Андрей. Его оглушило так сильно, что следом за коленкой зажгло под мышкой и в районе сердца.

Вот так вот, — подумал Андрей мстительно, — Сейчас с приступом свалишься!

— Я БУДУ ОРАТЬ СКОЛЬКО НУЖНО! ПОКА ВЫ НЕ НАУЧИТЕСЬ ПРИХОДИТЬ ВОВРЕМЯ! НА КОЙ ХЕР ВЫ ЗДЕСЬ НУЖНЫ, АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ, ЕСЛИ ОПАЗДЫВАЕТЕ? НА КОЙ ХЕР? ОТВЕЧАЙТЕ!

— Я не опоздал, — сказал Андрей, и неожиданно для самого себя соврал. — У меня у машины сел аккумулятор и мне пришлось…

— Машины? — переспросил Ким. Это был голос совсем другого человека: человека, который говорит тихо. — Какая у вас машина?

— Моя машина…

Где внутри Андрея родилось и развивалось гаденькое чувство: Ким перестал на меня орать, ур-ра! Андрей кашлянул и попытался, чтобы кашель вышел мужественным. Хотелось, безумно хотелось реабилитироваться в своих глазах. Но и кашель подвёл. Горло издало петушиный писк. Андрей смущённо пробормотал. — Простите…

— НЕ ПОНЯЛ ВАС?! — гаркнул Ким. — Какая у вас машина? Марка какая у машины?

— «Дэу»

— Андрей Иванович, — Ким сполз со стола Андрея так, будто вытер им задницу. — Андрей Иванович, вы мой заместитель и ездите на «Дэу». Лучше ходить пешком, чем ездить на таком корыте! Трамвай — самый надёжный вид транспорта.

— Я сам решу, на чём мне ездить, — сказал Андрей и вынужден был отвернуться.

Изнутри него что-то, как выкидыш просилось наружу. От этого чувства жжение в теле только усилилось. Андрей понял, что в выражении «кулаки зачесались» нет преувеличения. Они натурально чесались! Какой смак ударить в эту мерзкую физиономию. С наслаждением отбить костяшки кулаков о хрящ носа этого лысого ублюдка. Почувствовать, как твои твёрдые ткани рвут его мягкие…