Координатор

Антон Александрович Павлов

Координатор

Часть 1

Брат

1

Иногда, кажется, что жизнь превратилась в сладкий сироп. Волшебное ощущение приторности окружающего. Ты доволен, но когда закрываешь глаза, то не можешь отделаться от ощущения, что превратился в муху на липучке. Ещё хуже мысль, о правильности всего происходящего. Подлость в том, что ты начинаешь мелко так размышлять о себе и близких: вот, мол, я, праведно живу, потому и дом у меня большой и дети здоровы, и жена красавица. А вот тот, который под забором жмётся, тот скотина тупая и неправедная…

…Андрей закончил менять шаровую опору «Дэу». Он снял автомобиль с домкрата, методично собрал инструменты и удовлетворённо посмотрел на дело своих рук. Новенькие опоры поблёскивали смазкой. Если ту же самую работу делать в сервисе, их семейный бюджет уменьшился бы на тысячу, а то и на полторы. Теперь можно было с чистой совестью съездить вечерком всей семьёй в торгово-развлекательный комплекс «Кибер сити».

— С Божьей помощью, — прошептал Андрей, вытер руки ветошью и отправился в дом.

В коридоре он почувствовал запах жареной рыбы. Андрей всё утро был занят с машиной, завтракал только кофе с бутербродом. В животе заурчало в предвкушении сытного обеда. Он вошёл на кухню, где Анастасия колдовала возле новенькой электроплиты из стеклокерамики.

— Скоро кушать будем. Катю тоже зови, — оглянулась жена.

Андрей улыбнулся, чмокнул Анастасию в шею. Жена засмеялась и сказала, чтобы он шёл мыться. В ванной Андрей помыл руки и шею с жидким мылом. Причесал волосы, глядя на отражение в зеркале. На него смотрело лицо уверенного в себе сорокалетнего мужчины. В глазах светилась искорка и задор, уголки рта оптимистично смотрели вверх.

Андрей вышел из ванной и крикнул дочку, чтобы та шла кушать. Дверь детской открылась и показалась их семейное солнышко, милое существо, ради которого в самые трудные периоды жизни, они сохранили брак и не дали затухнуть домашнему очагу.

Пятнадцатилетняя Катя больше походила на мать. Те же русые волосы и голливудский разрез глаз. А вот губы — отца, полные, словно бы чуть надутые изнутри. И ростом Катя тоже пошла в отца. Уже сейчас почти метр семьдесят, ровно столько, чтобы не называли дылдой, а пророчили будущее богатой фотомодели.

— Пап, я не буду кушать, — сказала Катя. — Толстая невеста — бесперспективный товар.

— Картошка с жареным минтаем — довольно таки выгодное вложение. Идём, Катя.

Отец и дочь прошли на кухню, где Анастасия как раз закончила раскладывать ложки с вилками. Они сели. Андрей во главе стола, Анастасия по правую от него руку, Катя — напротив матери.

— Отче наш, — произнёс Андрей. Жена и дочка замерли с вилками в руках, — Сущий на небесах, да святится имя твое…

Андрей договорил молитву, наколол на вилку жареный кругляш картофелины и замер, когда Анастасия произнесла ошеломлённо:

— Мы же договаривались, Андрей…

— Договаривались, — Андрей сказал это, будто не слыша жену. — Как бы ты, чувствовала себя, если бы мы с Катей не поблагодарили бы тебя после вкусного обеда? Так же чувствует себя Бог.

Андрей видел недавно сюжет про бывшего бизнесмена, уехавшего в Сибирь. Бизнесмен сбросил с себя и семьи оковы цивилизации. Жил раздольно, привольно и перед едой всей семьёй они произносили «Отче наш». Стоя и склонив в почтении головы. Конечно, Андрей не признался бы Насте и Кате, что сегодняшний эксперимент был вызван телевизионным сюжетом.

Короткая и немного смущённая молитва Андрея, носилась в воздухе кухни в стиле модерн, ударяясь в разноцветные шкафчики, отталкиваясь от набора элитной кухонной утвари, летела и втыкалась в пустующее отверстие в деревянную подставку для английских ножей.

— Пап, мы с мамой не крещённые и в Бога не верим, — сказала Катя. — Бога нет — это научно доказанный факт.

— Так, значит, да? — Андрей посмотрел в глаза дочери. — Наука порой очень беспомощная вещь. Это я тебе как технарь, Катя, говорю.

— Как технарь, — повторила Катя, опустив голову и ковыряя в минтае длинными ноготками с рисунком паутинки.

— Да, дочка. Я технарь, — кивнул Андрей. — Что ты на ногтях нарисовала?

— Паутинку, — пожала плечиками дочка. Футболка с надписью «Born to kill» приподнялась на крохотной груди и опустилась. — Я всегда думала, что у нас дядя Аркаша технарь.

— Дядя Аркаша у нас технарь из технарей, — многозначительно усмехнулась Анастасия.

— Настя, Аркаша мой младший брат и подтекст в твоих словах мне не по душе, — произнёс Андрей. Он разъединил тушку минтая и всмотрелся в прожилки запёкшейся, почерневшей от жарки крови. — Что касается веры в Бога, Катя. То я скажу тебе, что Бог — это любовь.

— Любовь бывает разная, — сказала Катя. — Я не пойму, причём здесь Иисус?

— Правильно, — Анастасия улыбнулась чему-то. — А я вот как думаю… Нужна свобода. Ведь все религии говорят о любви.

— Не все… — начал Андрей, но его перебила Катя.

— Король лев тоже о любви, — усмехнулась девочка. Её длинные пальчики слиплись от рыбы, и она разлепила их со звонким звуком: чмак! Звук ей понравился. Она принялась делать пальцами так, как делают артисты театра теней, желая показать гуся. Чмак-чмак-чмак!

— Катя! — Андрей выпрямил спину. — Когда человек говорит о любви, неважно, что он имеет в виду. Главное, чтобы он не лицемерил…

— Папочка, я не называла тебя лицемером, — призналась Катя.

— Дай отцу досказать свою мысль… — сказал Андрей.

— Папа, не говори о себе в третьем лице. Я читала книжку по психологии…

— Не перебивай отца…

— Андрей, у нас не домострой, в конце концов, — Анастасия улыбнулась с таким видом, будто за её спиной стоят люди и она оправдывается перед ними.

В кухне нависло молчание. Его разорвал сериальный смех из телевизора, который Катя незаметно включила.

— Котёнок, выключи телевизор, — попросила Анастасия, вставая к мойке. Она налила в губку «Фэйри» и в который раз задумалась, что же такого добавляют в него, что он так хорошо отмывает жирную посуду.

— Молекулы свободного кислорода, — прочитала она на этикетке.

— Не понял? — нахмурился Андрей, не понимая, к чему жена сказала про свободный кислород. — Я всего лишь хотел, что бы вы верили Бога. Он так много дал нам! Посмотрите, в каком доме мы живём. Мы живём в достатке. Господь любит нас.

— Папочка, ты как проповедник прямо таки стал. Спасибо, я наелась. — Катя встала из-за стола. — Хотя… А можно попробовать? Можно?