Вызов врача

я Петровна, все еще опасаясь открыть рот.

Она снова подошла к окну, попробовала глубоко вздохнуть. Получилось. Надо успокоиться, отвлечься.

— Лошади, — проговорила Мария Петровна.

— Кто?

— Мы с тобой как лошади, которые ходят по кругу. Сначала я тебя заставляла чай пить, потом ты меня кормила. Ты меня лечила, потом я тебя перевязывала.

— Это ничего не значит. Хотя должна признать: ты обладаешь редкой способностью доводить людей до белого каления. Мой муж говорит, что меня может заставить закричать только горячий утюг, приложенный пониже спины. Ты обошлась без утюга.

— Он у тебя что, садист?

— В определенном смысле.

— Бьет тебя? — резко повернулась мать.

— Преимущественно интеллектом.

— Больно? — улыбнулась Мария Петровна.

— Остроумно. Я позвоню? — Ирина показала на телефон.

— Сиди!

Взяла аппарат и поднесла Ирине. Движения Марии Петровны, не привычной к угодливости, были суетливы и карикатурно подобострастны.

— Папа? — спросила Ирина, набрав номер и дождавшись ответа. — Добрый вечер, папа! Как ты себя чувствуешь? А давление? Лекарство принял? Николеньку забрали из садика? Павел привел? Да, задерживаюсь. У пациентки. Приступ стенокардии купируем. Нет, не надо меня встречать… Сыночек? Здравствуй, маленький! Наказали? Тебя наказали во время тихого часа? Николенька, Татьяна Самойловна не могла тебя наказать за то, что ты пошел в туалет. Ты за ней пошел? Зачем? Что-что посмотреть? Папа смеется? Дай папе трубку… Ты находишь это забавным? У твоего сына нездоровый интерес. Здоровый? Я даже знаю, в кого он такой здоровый. Павел, прекрати дурачиться и поговори с сыном. Что он спрашивает? Павел, ничего не говори ему! Я знаю, как ты объяснишь. Нет, не надо на собачках! И на птичках не надо! Отвлеки его на мультики. Да, скоро… наверно… не знаю. А что у меня с голосом? Не придумывай! Нормальный у меня голос. Ты хлеб купил? Забыл, естественно? Да, я постараюсь… не поздно. Целую! Пока! — Ирина положила трубку.

— Возьми хлеб у меня. Два батона, свежие. Мне столько не требуется.

— Спасибо, но муж сказал, что сходит в булочную.

— Я… я очень рада, что у тебя хорошая, дружная, любящая семья.

— Но и тебе на личную жизнь жаловаться не приходится.

— Почему ты так думаешь?

— Сама хвасталась молодыми любовниками да бурными страстями.

— Это ты про Толика? Да он мне тысячу лет не нужен! Он не под меня клинья забивает, а под коллекцию монет мужа. Думает, я не догадываюсь. Влюбленного из себя корчит… Молокосос! Облапошить старушку надеется, а я его за нос вожу ради спортивного интереса.

— Подобный интерес у тебя называется «спортивный»? Тогда вы со своей французской подругой — мастера спорта.

— Про Марлиз я тебе честно сказала, а сама… Ну, в общем… классовые интересы пожилых женщин отстаивала. Кроме твоего отца и Володи, второго мужа, других мужчин у меня не было.

— Не было отбоя, сама хвасталась.

— Одно другому не противоречит. Если ты нормальная женщина, то должна это знать. Ты ведь красивая, очень… на