Вызов врача

на бабушку ехидную, в злом гневе ругающуюся внук не был похож. Впрочем, думала Ирина, Николенька еще мал для ситуаций, которые могли бы спровоцировать негативные реакции. Самое большое горе у сына вызывал отказ купить детскую железную дорогу, как у богатенького Стасика. Надо все-таки извернуться, думала Ирина, занять денег и купить Николеньке эту немыслимо дорогую игрушку. Двухтысячный год, особая дата, пусть запомнится.

Ирина не стала спорить с матерью, взяла рюмку. Мария Петровна расплылась от улыбки (ямочка на подбородке — точный слепок Николенькиной).

— За что выпьем, Ирочка?

— Обойдемся без тостов, — пригубила коньяк Ирина.

— А я хочу выпить за тебя, девочка! За свидание наше негаданное и счастливое! За то, чтобы ты нашла свой путь, не только женский, как мать и супруга, но и путь специалиста. Если жизнь так складывается, что бабам, кроме домашнего хозяйства, еще и государство строить надо, то в подсобницах да младших помощниках кочегара сидеть глупо. Ты думаешь, что в профессии разочаровалась, а на самом деле — в себя веру потеряла… Это я не о том, занесло. Кто я такая, чтобы тебя жизни учить? Выпьем! За тебя!

Мария Петровна одним глотком выпила коньяк, задержала дыхание на несколько секунд и шумно выдохнула. Развернула шоколадную конфету, понюхала ее и отложила, не стала есть.

Ирина не собиралась пить. Но слова матери о разочаровании в профессии были как удар по больной мозоли. Ирина опрокинула содержимое рюмки в рот, следуя примеру матери, задержала дыхание, в унисон шумно выдохнула. Развернула конфету, опять зачем-то повторяя движения матери, понюхала, прежде чем съесть.

Они обе волновались и скрывали свое волнение. Ирине предстояло услышать ответ на вопрос, который мучил ее всю жизнь. Марии Петровне — покаяться, оправдаться. И хотя прощения быть не могло, даже сотрясение воздуха словами, выталкивание их из себя на глазах у дочери было подарком судьбы. Как для грешника сходить в храм — отпущения грехов не получить, но Богу о себе и своих страданиях напомнить.

Коньяк немного ослабил внутреннее напряжение, но полностью не убрал. Ирина мелкими полосочками складывала фантик от конфеты. Когда фантик превращался в маленькую бумажную палочку, Ирина брала следующую конфету, разворачивала, съедала, скручивала фантик. Мария Петровна говорила. Старалась, чтобы голос звучал не жалостливо, слова подбирала нейтральные. Удержаться от обвинений, от воспоминаний о старых обидах было сложно, поэтому Мария Петровна решила не расписывать свои чувства и переживания подробно, а придерживаться фактов. Хотя именно факты были против нее, а переживания все объясняли.

Вырваться из деревни, то есть получить паспорт и направление на рабфак, рассказывала Мария Петровна, помог тот райкомовец, которого бабушка от рожи лечила. Москва, институт, дома высокие, проспекты широкие, женщины на улице все как на подбор красавицы, речь кругом звучит культурная, вечером огни сияют, каблучки по асфальту стучат — одно слово, сказка! После сельской школы знаний,